ВЕЛИКИЙ АЛЕКСАНДР.

Александр Македонский, (Александр Великий) (356 – 323 до н.э.) – полководец и государственный деятель. Сын македонского царя Филиппа II и его жены Олимпиады. По отцу вёл свою родословную от Геракла, а по матери от Ахилла. Получил образование под руководством Аристотеля. Военную подготовку прошёл под руководством отца. Обладал решительным и твёрдым характером, личной храбростью. В 338 г. до н.э. отличился в сражении при Херонее. В 336 после убийства заговорщиками царя Филиппа стал македонским царём. В 335 решительно пресёк попытку греческих государств освободиться от власти Македонии. В 334 году переправившись через Геллеспонт, разгромил персидскую армию на реке Граник. В 333 одержал победу над войском Дария III при Иссе. В 332 практически без сопротивления, захватил Египет. В 331, в битве при Гавгамелах, окончательно разбил армию Дария. В 330 с огромными трудностями покорил народы иранского нагорья. В 329 году предпринял попытку вторжения в Среднюю Азию, где встретил мощное сопротивление со стороны скифов. В 327 году вторгся в Индию где при реке Гидасп (приток Инда) с великим трудом одержал победу над войском царя Пора. В 326 году вернулся в Вавилон, который сделал столицей покорённых земель. В 323 году в разгар приготовлений к новым походам, умер от малярии.
Примерно так выглядит энциклопедический вариант биографии Александра Македонского, признанного выдающимся полководцем древности. Как древние, так и современные историки, не жалея эпитетов восхваляют храбрость и отвагу Александра, его выдающийся полководческий талант и незаурядные организаторские способности. Всё это способствовало рождению самых разнообразных мифов о его величии и силе. Хотя не меньшее число мифов было создано вокруг той цели, которую так неистово он преследовал. И если бы история не сохранила этих мифов, то с полной уверенностью можно было бы сказать, что Александр не обрёл бы своего величия. Ведь его победы на полях сражения это ещё не повод для поклонения и преклонения, тем более, что во многих случаях он терпел жестокие неудачи, главными виновниками которых были скифы, которые смирили не только его гордость. О них разбились амбиции его отца Филиппа, точно так же как амбиции не менее великих царей древности Кира и Дария. Александр многого достиг, хотя главная цель его жизни по всей видимости осталась недосягаемой, даже при том условии, что многие мифы утверждают об обратном.
К сожалению, энциклопедии не сообщают нам о том, что заставило Александра совершить столько, казалось бы невозможных подвигов. Что так манило его на востоке. Что он искал в Египте и что надеялся найти в Индии. И наконец, что побудило его ступить на земли скифов, которые не до его не после никому не оставляли шансов на победу.
На сегодняшний день ответов на эти вопросы не найдено. Но это не значит, что их нет по определению. Как и в любой другой миф, мифы об Александре поддаются дешифровке. Главное, найти рациональный подход к их осмыслению, пусть даже он лежит далеко в стороне от господствующих в исторической науке догматов и стереотипов. Если это удастся сделать, то Александр Македонский по полному праву станет Великим. Великим не в силу одержанных побед на поле боя, а в силу великих открытий на поприще познания происхождения и предназначения человечества. Истинная слава Александра не в том, что он разрушил Персидскую империю, а в том, что он на многие столетия предопределил основные направления познания окружающего нас мира, пусть даже многие из этих направлений были и остаются по сей день, глубоко ошибочны.
Для нас же, главным в этом смысле является тот факт, что все свершения Александра, в той или иной степени связаны с проблемой Атлантиды, пусть даже упоминания о ней нет ни в одном из мифов о его многочисленных подвигах. Зато доподлинно известно, что на протяжении восьми лет его учителем, был Великий Аристотель, который в свою очередь был учеником Платона, гению которого принадлежит миф об Атлантиде.


ВЕЛИКИЙ АРИСТОТЕЛЬ.

Аристотель (384 – 322 г. до н.э.) – великий древнегреческий учёный и философ. Родился в городе Стагир, греческой колонии во Фракии, в непосредственной близости от Македонии. В 17 лет Аристотель приехал в Афины и вступил в «Академию» Платона, где сначала учился, а потом преподавал. После смерти Платона (347 г. до н.э.) открыл в Афинах свою школу, где собственно и сложилась его философская система, в которой совмещались материализм и идеализм, диалектика и метафизика. В 345 году Аристотель становится учителем Александра Македонского. В 335 возвращается в Афины, где основывает школу перипатетиков, в которой преподавал на протяжении 12 лет. Литературное наследство Аристотеля огромно. Его труды дошедшие до нас охватывают самые различные области человеческих знаний: логику, физику, зоологию, психологию, этику, политику, риторику, поэтику. До нас дошли такие произведения, как: «Физика», «Органон», «Метафизика», «О душе», «Политика» и некоторые другие.
Хотя Аристотель на полном основании может считаться величайшим учёным древности, ему так и не удалось выйти из тени своего учителя. В восприятии очень многих людей он всего лишь один из учеников Платона, пусть даже самый лучший. Многие исследователи склонны считать, что данное положение наложило на Аристотеля отпечаток неприязни к своему учителю, или даже ненависти. Особенно много нареканий в его сторону звучит со стороны атлантологов, которые давно причислили Аристотеля в стан своих врагов. Многие из них считают, что он похоронил Атлантиду, а Платона выставил всего лишь заурядным утопистом.
Вот, что по этому поводу пишет А.И. Войцеховский, в своей книге «Тайны Атлантиды»:
«Аристотель утверждал, что учитель его выдумал Атлантиду, которая была нужна ему лишь для иллюстрации своих политических и философских взглядов. Вот что говорил об этом Аристотель: «Это хитрая уловка, чтобы выставить древние Афины, победившие атлантов, как город с идеальным строем!»
Платон, как известно был представителем старинного афинского рода, а Аристотель, который происходил из семьи врача при дворе македонского царя, не получил даже афинского гражданства. Он рано стал сиротой. Это трагическое обстоятельство воспитало в Аристотеле такие качества, как самостоятельность, упорство, трудолюбие. Вместе с тем одновременно у него появилось неодолимое желание добиться любой ценой и успеха, и почёта, и популярности. После смерти Александра Македонского, воспитателем которого был Аристотель, Афины стали независимыми. А бывшему ученику Платона, пришлось бежать на остров Эвбея.
Итак, свою позицию по отношению к Атлантиде великий Аристотель обосновал известным изречением: «Amicus Plato, sed magis amica veritas» («Платон мне друг, но истина дороже»). Слова эти вошли в поговорку, но мало кто знает, что они относятся как к платоновскому повествованию об Атлантиде, так и к взаимоотношениям между этими двумя великими людьми…
Да, нужно сказать, что скептицизм Аристотеля основывался на солидных аргументах. Многие исследователи разделяли их и до настоящей поры разделяют его мнение по этому поводу. Почему Платон был единственным писателем античности, который что-то знал о гибели в океане материка, располагавшегося по ту сторону Гибралтара? Почему ни в одном тексте, предшествующем «Тимею» и «Критию», нет ни одного упоминания об этом материке?..»
Считается, что претензии Аристотеля к Платону имеют весьма солидную аргументацию. Но с этим согласны далеко не все. Игорь Кузьмин в книге «Открытая Атлантида», пишет:
«Мы не имеем ни одного свидетельства, в котором Аристотель высказывался бы ясно и определённо. Если бы он сказал «диалог «Критий» - выдумка» или «диалог «Критий» - басня», мы бы не останавливались здесь ни на минуту. Но именно этих слов от Аристотеля спрашивающие допрашивающие его не дождались. Единственное, что им удалось вырвать из его уст, это туманную и неопределённую фразу:
«Тот, кто Атлантиду выдумал, тот и отправил её на морское дно».
Исследователи считают, что этой замысловатой фразой неблагодарный ученик Аристотель «опозорил» Платона, подтвердив его склонность к безответственному сочинительству. Нам же кажется, что приведённая выше цитата не столь однозначна, в ней явно просматривается какое-то «второе дно». Но какое?»
К сожалению внятного и корректного ответа на этот вопрос предложено не было. Всё дело в том, что «второе дно», есть ничто иное, как весьма неоднозначный перевод слов Аристотеля. Если говорить о том, что Атлантиду отправил на дно, тот, кто её выдумал, то это без сомнения Платон, а значит вся история Атлантиды, это плод фантазии одного человека, а потому данная проблема не достойна пристального внимания. Другое дело, перевод предложенный Н.Ф. Жировым в его книге «Основные проблемы атлантологии». Он пишет, - «Атлантиду разрушил тот, кто её создал». Если это так, то Аристотель лишь подтверждает мысль Платона о том, что Атлантида была создана и разрушена богами, а потому нет никаких оснований упрекать Платона в создании исторического фантома.
Гораздо сложнее обстоит дело с ещё одним крылатым выражением Аристотеля, которое гласит: «Платон мне друг, но истина дороже». Большинство исследователей склонны считать, что этой фразой Аристотель вынес смертный приговор Атлантиде, фактически признав творчество Платона не соответствующем истине. А коль так, то никакой Атлантиды в природе не существовало, и всё что с ней связано, это лишь литературная модель некоего варианта государственного устройства, которое в определённых условиях могло бы иметь место.
Примерно так рассуждают все, кто знаком с этой хрестоматийной фразой Аристотеля. И это действительно так, если не брать в расчёт особенности личности Аристотеля, который по праву считается создателем глубоко научного подхода в систематизации и кодифицировании приёмов рассуждения, которые воспринимались им как целостные образования, даже в том случае, когда речь шла о выявлении различий между потенциально сущим и актуально сущим. Аристотель считал, что ложное и невозможное, это не одно и то же. Ложные факты в описании Атлантиды, отнюдь не отрицают возможность её существования. Более того, в одно и то же время, всё может быть и истинным и ложным. Не необходимо, чтобы из всякого утверждения и отрицания, противолежащих друг другу, одно было истинным, а другое ложным, ибо с тем, что не есть, но может быть и не быть, дело обстоит не так, как с тем, что есть. Если у Платона и Аристотеля были разные взгляды на истину, это ещё не значит, что они не могли быть друзьями. Но в таком случае, в своём знаменитом изречении Аристотель не опровергал реальность существования Атлантиды, а лишь констатировал наличие собственных взглядов на эту проблему, которые не во всём совпадали с теми, которых придерживался Платон. Если это так, то из могильщика Атлантиды, Аристотель превращается во влиятельного её пропагандиста…
Вернее, превратился бы, если бы в его трудах хоть мельком, хоть косвенно, но было бы указано на существование этой удивительной колыбели человеческой цивилизации. Однако в трудах Аристотеля таких указаний нет. Как впрочем их могло бы и не быть и в трудах Платона. Ведь все исследователи его трудов отмечают тот факт, что легенда об Атлантиде изложена Платоном в самом конце жизни, что указывает на огромную ответственность довлевшую над ним, даже при том условии, что вся изложенная в диалогах «Тимей» и «Критий» информация имеет многослойную шифровку, исключающую однозначную трактовку тех или иных фактов. По всему видно, что Платон не желал унести с собой, известную лишь избранным, некую сокровенную часть человеческой истории, а потому изложил её в том виде, в каком она сохранила бы своё содержание, даже облачённая в весьма странную форму. Платон нашёл способ формально сохранить верность принятым на себя клятвам и обязательствам и в то же время приоткрыть доступ к таинственным знаниям.
Аристотель не смог повторить поступок (проступок или подвиг?) Платона, хотя по логике вещей он был достаточно хорошо знаком с данной проблемой. Хотя не всё так просто, как может показаться в ближайшем приближении. Отсутствие в дошедших до нас трудах Аристотеля упоминаний об Атлантиде, не значит, что таких трудов не было. Более того, сохранились, хоть и косвенные, но весьма красноречивые указания на то, что такие труды были. Причём в вопросах осмысления предназначения и местоположения «божественной земли», Аристотель пошёл своим путём и увлёк за собой очень и очень многих…
Но обо всём по порядку.


ВЕЛИКАЯ ТАЙНА, ВЕЛИКОГО АЛЕКСАНДРА.

«Слово «тайна» всегда привораживает, притягивает человека, привлекает его внимание. Заставляет задуматься, оценить её значимость и, возможно, применить свои силы и способности для её решения. Конечно, не каждый человек и не с ходу возьмётся разгадывать тайны и не всякая тайна подпустит его к себе. Но если он уверен в своих способностях, заинтригован, увлечён тайной и, как ему кажется, нащупал какой-то подход к её решению, то он может взяться за её разгадку. И хотя таких людей единицы на сотни, именно им мы обязаны развитием науки, искусства, техники, а также раскрытием большинства загадок и тайн природы.
Однако существуют такие тайны, которые на протяжении столетий и даже тысячелетий остаются непреодолимым барьером для человеческого разума. Все попытки их решения оканчиваются разочарованием. Сотни людей со всех сторон штурмуют их, по крупицам собирают информацию, так или иначе способную пролить свет на её сумрачный силуэт. Но она не поддаётся. И, как ни странно, чем больше тратится времени и средств, тем меньше оказывается отдача.
Сильнейшим тормозом к раскрытию тайны становятся в этом случае сложившиеся стереотипы взглядов на назначение загадочного объекта и механизмы подхода к его раскрытию. Ещё больше трудностей создаёт консервативное убеждение в том, что подход к решению выбран правильно, что значительная часть проблем уже решена и что достаточно лишь небольших усилий и тайна будет раскрыта.
Но усилия предпринимаются, время и энергия тратятся, а тайна не раскрывается. Более того, создаётся впечатление, что трудности возрастают, а решение отодвигается». (А.Ф. Черняев, С.Н. Удалова «Время пирамид – Время России. Единый замысел.»).
Мы знаем не мало классических примеров «Великих тайн» человеческой истории, среди которых особенно ярко выделяется тайна Атлантиды. Не одна другая загадка древности не вовлекла в своё чрево такое огромное количество учёных и исследователей. Не одна другая загадка не собрала такое огромное количество своих решений, среди которых до сих пор нет ни одного, которое бы было признано конкретным, корректным и в достаточной степени достоверным. Хотя, справедливости ради, надо отметить и тот факт, что отсутствие решения во многом обусловлено отсутствием конкретного и корректного условия задачи. Многие тысячи весьма и весьма одарённых людей древности и современности, делают вид, что ищут ответ на проблему, на самом деле, пытаясь лишь найти её формулировку. Хотя, вне всякого сомнения, есть те, кто знал и знает как выглядит истинный смысл тайны, заключённый главным образом в том, что к нему можно прикасаться, но запрещено открывать. «Великая тайна» не была бы великой, если бы смысл её был общедоступным. Атлантида, не была бы «Атлантидой», если бы Платон указал бы её конкретное местоположение. Ведь никого по большому счёту не волнует проблема Гипербореи, не смотря на обилие реальности и фантастики, конкретности и мистики. Ещё поразительней тот факт, что даже прилично образованные люди смотрят на египетские пирамиды как на творение рук каких-то, примитивных фараонов, не обращая внимания на истинный смысл и содержание этих загадочных кладовых знаний, чья история самым тесным образом связана с самой известной пирамидой древности некогда поглощенной, разбушевавшейся морской пучиной. Уж если пирамиды во всей реальности своего восприятия, лишены своего реального смысла и предназначения, что можно сказать об Атлантиде, чья участь так схожа с судьбой огромного количества древних стран и городов ныне покоящихся на морском дне. Ведь только на дне Чёрного моря, по некоторым данным обнаружено около ста затонувших городов.
Но если Атлантида, это нечто совершенно несопоставимое с тем, что обрело свой покой на дне Азовского, Чёрного, Средиземного или какого-нибудь другого моря. Если это то, чья судьба соткана совершенно из других идей и помыслов. Если это то, что существовало вне контекста того великого замысла, плодом которого стала современная человеческая цивилизация. Если это то, что лежит за пределами рационально-потребительского отношения к окружающему нас миру, то можно ли об этом рассказать в общедоступной форме? И нужно ли, подрывать основы нового мироустройства, только-только укоренившиеся у большинства народов ойкумены? Мог ли Платон дать на все эти вопросы конкретный ответ? Вряд ли.
Можно ли идеализировать образ жизни, государственное устройство, обычаи и нравы своих идеологических и политических врагов? Можно ли раскрывать тайны, которые способны их возвысить? Это по меньшей мере не патриотично. Но всё это лишь проблемы внешнего периметра, за которыми скрыты куда более серьёзные тайны и проблемы, суть которых доступна лишь посвящённым. К числу посвящённых принадлежал Платон, который тем не менее сумел немного приоткрыть завесу тайны, которую он поименовал Атлантидой. Несомненно посвящение в эти тайны имел и Аристотель, который не создал трудов подобных «Критию» и «Тимею», но тем не менее сумел вложить свою весьма весомую лепту в осмысление данной проблемы и проникновению в её сокровенную суть.
Аристотель, мог бы навсегда остаться в памяти потомков лишь в качестве гениального философа, если бы судьба не свела его с человеком, который выдавал в себе способности, с помощью которых можно было радикальным образом изменить не только государственно-политическое устройство нескольких государств, но и нечто несравненно большее. Аристотель чувствовал это и понимал, сколь близок он к тому, чтобы решить величайшую загадку древности. Правда чужими руками. Но тем не менее. Перспектива была, более чем захватывающая. И он доверяет сокровенную тайну, своему ученику Александру, сыну македонского царя Филиппа II и его жены Олимпиады.
Виктор Дюрюи, в своей «Histoire de la Grece ancienne», пишет:
«Аристотель развил в Александре серьёзные интересы, которые небыли ему чужды. Ещё ребёнком он поражал персидских послов своими расспросами относительно дорог, расстояний и военных сил монархии «великого царя». Аристотель преподавал Александру многие науки: политику, этику или науку о нравственности, и ораторское искусство, которому нельзя обучить, но которое можно развить… Аристотель посвящал Александра в свои сокровенные мысли; но когда философ обмолвился о том, что хотел бы обнародовать их, Александр, желавший во всём быть выше остальных смертных, упрекнул учителя тем, что он обязан сохранять только для них двоих глубочайшие тайные знания. Александр пробыл под руководством Аристотеля только три или четыре года и оставил его, не достигнув ещё и 17 лет. Но Аристотель возвысил и расширил умственные горизонты Александра и безмерно усилил в нём жажду подвигов и свершений, как на научном поприще, так и на поле боя.
Мудрец стремившийся проникнуть в тайны Вселенной, оказался достойным наставником царя, пожелавшего овладеть этой Вселенной, чтобы пробудить её к новой жизни. Если мы проследим развитие гуманных и высоких воззрений, которым служат как рабы, - то мы убедимся в том, что в этом случае, ученик оказался выше учителя».
Сам же Александр, не считал себя выше учителя. Более того, он весьма недвусмысленно указывал на то, что Филипп дал ему жизнь, а Аристотель наполнил её смыслом. Причём величайшим смыслом, в основе которого лежала некая, известная лишь им двоим тайна. Тайна, которую каждый из них постигал собственными методами. На эти цели Филипп и Александр выделили Аристотелю огромнейшую по тем временам сумму в 800 талантов, и множество учёных (по некоторым данным, несколько тысяч). Капитал Александра был значительно больше, а вместо учёных он нанял самых мужественных воинов Греции, дабы их руками проложить себе путь к величайшей тайны, которая при столь разных подходах к её познанию неминуемо поставила этих великих людей «по разные стороны баррикад».
Плутарх, пишет:
«Александр, усвоил не только учения о нравственности и государственном устройстве, но и приобщился к тайным, более глубоким и более сокровенным учениям, которые философы называли «устными» и «скрытыми» и никогда не предавали их широкой огласке. Находясь уже в Азии, Александр узнал, что Аристотель некоторые из этих тайных знаний и учений обнародовал на страницах своих книг. Тогда он направил Аристотелю откровенное письмо в защиту философии, текст которого гласит:
«Александр Аристотелю желает благополучия! Ты поступил несправедливо, обнародовав учения, предназначенные только для устного преподавания. Чем же мы будем отличаться от остальных людей, если эти самые учения на которых мы были воспитаны, сделаются общим достоянием? Я желал бы превосходить всех остальных не столько могуществом, сколько знаниями о высших предметах… Будь здоров».
Успокаивая уязвлённое честолюбие Александра, Аристотель оправдывался, утверждая, что якобы обнародованные учения, на самом деле как бы и не обнародованы. Ведь сочинение о Природе было с самого начала предназначено для посвящённых в древние таинства и совершенно не пригодно ни для преподавания, ни для самостоятельного изучения для всех остальных людей».
Что же имел ввиду Аристотель, заявляя, что тайну можно обнародовать так, что на самом деле она не будет обнародована. Может быть таким же образом поступил и Платон, который якобы обнародовал тайну Атлантиды, но из его свидетельств никто не смог извлечь и малой крупицы истины. И всё потому, что Атлантида Платона, это всего лишь фантом тех событий, которые имели место в реальном пространстве и времени, но их истинный смысл и содержание так и остались недосягаемыми для людей не посвящённых, т.е. не имеющих представлений о замысле, который был заложен в основание ныне существующей человеческой цивилизации. Мы имеем достаточную аргументацию того, чтобы не сомневаться в существовании тайных знаний об истоках человеческой цивилизации, с многими аспектами которых были знакомы древние философы и учёные. Другое дело, что они оставили нам лишь грубые эскизы этих знаний по которым достаточно сложно реконструировать реальную картину. Сложно, но не невозможно. И утверждение Аристотеля о том, что этих данных недостаточно для того, чтобы на их основе создать теорию пригодную для преподавания и самостоятельного изучения, выглядит несколько самонадеянно. Для этого необходимо всего лишь отказаться от господствующих теорий и догматов, и согласно рекомендаций Декарта, совершенно заново построить систему своих взглядов. И пока этого не произойдёт, заря человеческой истории будет скрыта от нас непроницаемой мглой фальсификаций, искажений и заблуждений.
Впрочем данная мгла была создана не без помощи тех, кто считал себя посвящённым в великую тайну, включая Александра Македонского. Учебники истории убеждают нас в том, что он был все лишь великим полководцем желавшим покорить вселенную. Однако для самого Александра, смыслом существования были не сражения и победы, а цель имевшая не материальный, а сакральный образ. Он был приобщён к тайне и как никто другой верил, что может познать её, причём не только силой ума, но и силой рук и силой воли. Он до такой степени уверовал в свои силы, что невольно стал ощущать себя богом, в чём немалую помощь ему оказала молва и вездесущие зависть и лесть. Он так высоко поднялся в глазах царей и рабов, что никто не ставил под сомнение тот факт, что он постиг величайшую тайну, хотя толком никто не знал, как, где и когда это произошло. Тем не менее на этот счёт было создано множество удивительных легенд, благодаря которым, а вовсе не трудам хронистов, мы можем узнать истинный смысл жизни Великого Александра, который был дарован ему Аристотелем.


В ПОИСКАХ ЗЕМЛИ БОГОВ.

Александр хотел быть подобным или даже равным богам. Эта идея с таким неистовством преследовала его, что он сам не мог определить границу между подражанием и принадлежностью. Сделать это было очень сложно, ибо уже в раннем детстве сложилось множество легенд о тайне его рождения. По свидетельству Плутарха не вызывал споров только тот факт, что «со стороны отца он вёл свой род от Геракла через Карана, а со стороны матери - от Эака через Неоптолема». Однако этот бесспорный факт таит в себе удивительные следствия, среди которых следует обратить внимание на то, что отцом Геракла является Зевс, а Эак, есть никто иной как один из судей на Островах Блаженных, которые по нашей версии располагаются за Полярным кругом. Более того, одним из предков Александра по материнской линии является легендарный Ахилл, который вне всякого сомнения был кумиром Македонского царя во всём, что касалось отваги, мужества и силы. Недаром, Александр никогда не расставался с Иллиадой, специально для него исправленной Аристотелем. Даже ночью он хранил её под своей подушкой. Но Ахилл, имел ещё одну примечательную функцию. Согласно древнегреческой традиции, после своей смерти он был назначен богами царём в потустороннем мире, вход в который располагался в северном причерноморье. Обычно царство Ахилла помещали на острове Левка, что в северо-западном углу Чёрного моря, хотя известны варианты локализации его в Крыму и на Нижнем Дону. В этом нет ничего удивительного, если иметь ввиду тот факт, что именно Приазовье всегда считалось родиной Ахилла. Только здесь, а не в Греции он почитался богом, как у понтийских эллинов, так и у скифов. В книге «Ахиллесова пята», мною были проанализированы многочисленные свидетельства древних, которые вне всякого сомнения гарантируют справедливость утверждения Льва Диакона о том, что Ахилл был родом скиф, причём в той же степени, что и утверждение Александра Нечволодова о том, что Ахилл был одним из древнейших казачьих атаманов. А коль так, то Александр с полной уверенностью мог полагать то, что Приазовье и Нижний Дон с его святилищами посвящёнными Ахиллу, является его священной прародиной. Особую пикантность в эти восприятия должна была привнести мать Ахилла, Фетида, которая ко всему прочему была двоюродной сестрой Эхидны, праматери скифов. Однако данное родство, не способствовало сближению скифов и македонцев. Однажды отец Александра, Филипп, решил испытать боевую мощь скифов, но был наголову разбит и еле-еле спасся бегством. Ни ему, ни великим персидским царям Киру и Дарию, никому другому, скифы не оставляли никаких шансов завладеть священной землёй предков, или Землёй Богов, как её именовали народы Скандинавии.
Но вернёмся к загадке появления на свет божий будущего македонского царя. Плутарх, доводит до нас сразу несколько удивительных явлений предшествующих этому событию. Прежде всего это свидетельство о непорочном зачатии.
«Филипп был посвящён в Самофракийские таинства одновремённо с Олимпиадой… Накануне той ночи, когда невесту с женихом закрыли в брачном покое, Олимпиаде привиделось, что раздался удар грома и молния ударила ей в чрево, и от этого удара вспыхнул сильный огонь; языки пламени побежали по всем направлениям и затем угасли. Спустя некоторое время после свадьбы Филиппу приснилось, что он запечатал чрево жены. На печати как ему показалось, был вырезан лев… Однажды увидели также змея, который лежал, вытянувшись вдоль тела спящей Олимпиады; говорят, что это больше, чем что-либо другое, охладило влечение и любовь Филиппа к жене и он стал реже проводить с нею ночи – то ли потому, что боялся, как бы женщина его не околдовала или же не опоила, то ли считая, что она связана с высшим существом, и потому избегая близости с ней…
После явившегося ему знамения Филипп отправил в Дельфы, мегалополитанца Херона, и тот привёз оракул Аполлона, предписывающий приносить жертвы Аммону и чтить этого бога больше всех других. Говорят также, что Филипп потерял тот глаз, которым он подглядывая сквозь щель в двери, увидел бога, спавшего в образе змея с его женой. Как сообщает Эратосфен, Олимпиада, провожая Александра в поход, ему одному открыла тайну его рождения и настоятельно просила его не уронить величия своего происхождения».
Как видим, уже момент связанный с рождением Александра, окутан целым каскадом легенд и преданий, среди которых достаточно сложно отделить тайный смысл от откровенного вымысла. Пожалуй можно пренебречь анализом тех сюжетов, которые достаточно часто встречаются при описании рождения великих людей, в большинстве из которых в той или иной форме отображено беспорочное зачатие или появление бога в образе змея. Для нас гораздо больший интерес вызывает причина по которой Аполлон, будучи олимпийским да к тому же ещё и гиперборейским богом, советует Филиппу более всех богов почитать Аммона. Как кажется отнюдь не из-за того, что в древнеегипетской традиции Аммон иногда изображался в виде змея или того, что далёкие предки Олимпиады по материнской линии самым непосредственным образом связаны со змеями, которые присутствовали у них толи в виде ног, толи в виде волос и т.д.
Как кажется, здесь мы имеем место с явлениями совершенно другого порядка. Но какими?
Для того чтобы выяснить это, обратим внимание на то, кто из философов остался возле Александра, после того как его покинул Аристотель, предварительно наполнив его жизнь сакральным смыслом. Если не брать в расчёт Леонида, который в общем то был далёк от рассуждений о «высших материях», то таким человеком следует признать Каллисфена (370 – 327 до н.э.) – внучатого племянника Аристотеля, который принимал самое непосредственное участие в походах Александра, официально считаясь его историографом. Однако из-под пера Каллисфена вышло весьма оригинальное произведение, на основе которого было создано величайшее литературное произведение древности, ещё до начала нашей эры переведенное более чем на 30 языков. Этот труд никак нельзя назвать историографическим, ибо сюжетная линия его направлена несколько в другую сторону, нежели общепринятые догматы о жизни и деятельности Александра. Каллисфена гораздо больше интересовала мистическая цель походов Александра, нежели их завоевательный аспект.
Вполне естественно, что первой мистической целью был Египет. Ведь греки благодаря усилиям Солона и Платона были уверены в том, что именно египтяне, единственные из всех народов на земле, знают всё о великой тайне богов и людей. Ведь по древности своего происхождения, как на то указывал Помпей Трог, они уступали только скифам, а потому имели возможность сохранить самые древние предания и традиции, вплоть до точного местонахождения земли богов.
Желая узнать тайны египетских жрецов, Александр двинул свои войска сначала в Малую Азию, а затем прямиком в Египет, не опасаясь оставшегося в его тылу персидского царя Дария с пока ещё огромным войском. Александра не беспокоила диспозиция врагов, он жаждал поскорей увидеть страну, где он сможет найти нечто такое, что сделает его самым великим человеком на земле. Поначалу надеждам его суждено было сбыться. Египет управляемый персидскими наместниками не оказал македонскому царю никакого сопротивления. Как гласит легенда, Александр вторгшись в Египет, прямиком направился к Великому оазису, где находился оракул Амона. Вот тут-то ему и пригодилась легенда о пророчестве Аполлона и боге в образе змея. Жрецы без промедления признали его божественное происхождение, что было подтверждено и самим богом. После этого Александр был провозглашён фараоном Египта, после чего его стремление обрести бессмертие, из привилегии превратилось в право.
Но не смотря на ошеломляющий успех, македонский царь не получил самого главного. Перед ним не открылись тайные знания египетских жрецов. И не потому, что они были скрыты от него, а скорее всего потому, что жрецам нечего было рассказать тщеславному царю. Тогда в сопровождении небольшого эскорта, Александр предпринимает поистине героический переход через пустыню в Карнак, главный религиозный центр Египта. Но и здесь его ожидали разочарования. Жрецы ничего не могли рассказать своему фараону и сыну Амона, за исключением того, что он станет знаменитым и имя его навсегда сохранится в памяти людской, а это значит, что он будет жить и после смерти.
Египет не оправдал надежд Александра и Каллисфена. Жрецы о тайне земли богов, знали ничуть не больше, чем греческие философы, а потому нужны были новые свидетельства, новых мудрецов, живущих в новых землях. Александр продолжил свой завоевательный поход. Вот только у Каллисфена он принял форму неистового стремления проникнуть в легендарную «Страну вечной тьмы» или «Страну Мрака», где обитают бессмертные боги и где у подножия «Мировой горы» бьют родники, дарующие людям мудрость и бессмертие.
С этой целью Александр направился к краю земли, где начинается «море мрака». Там он воздвиг стену из свинца, построил на ней башню и колонну со своей статуей и сделал надпись: «Кто придёт на это место и кто захочет переправиться через море, пусть узнает, что я усмирил его». Однако царь переоценил свои возможности. Ни он, ни его войско не смогло переправится через море. Край земли оказался недосягаем. Но это не остановило Александра. Он предпринимает отчаянные попытки обойти «море мрака», чтобы на другом его берегу изведать заповедную тьму. Но и эта затея оказывается невыполнимой. Тогда, оставив своё войско, Александр двенадцать дней и ночей шёл по стране тьмы в полном одиночестве, пока не узрел «сияние ангела», стоящего у пределов «откуда исходит весь мир».
«Кто ты и что привело тебя сюда, о смертный? И как тебе удалось пройти сквозь тьму?» – спросил ангел. Александр ответил, что сам бог указал ему дорогу и придал сил, чтобы найти это место. Ангел поверил ему и после продолжительной беседы попросил царя возвратиться к своему войску. На что тот ответил, что не уйдёт пока не узнает тайн Земли и Неба, Бога и Человека, Жизни и Смерти. Ангел ответил:
«Я укажу тебе нечто, благодаря чему ты сможешь жить и не умирать… В далёкой земле воздвиг Бог черноту из тверди, где спрятал сокровище тех знаний, которые ты ищешь. Там же есть источник воды, что зовётся Водою Жизни; и кто испьёт той воды даже самую малость, будет жить вечно… А путь туда тебе укажут те, кто наследовал те знания».
Можно с разной долей скептицизма относится к описанию странствий Александра в «страну тьмы». Тем не менее, нет оснований отрицать тот факт, что речь в них идет о попытке проникнуть в Северное Причерноморье, через так называемый Дербентский проход, который в древности назывался «воротами Александра» или «стеной Александра». В христианской традиции, считалось что Александр запер за этой стеной свирепых скифов известных так же под именами Гог и Магог.
Впрочем, некоторые историки древности помещали Александровы запоры ближе к берегам Азовского моря. Так Евсевий Иероним (331 – 420), сообщает:
«Вот весь Восток задрожал при внезапно разнёсшихся вестях, что от крайних пределов Меотиды, между ледяным Танаисом и свирепыми народами массагетов, где Александровы запоры сдерживают дикие племена скалами Кавказа, вырвались рои гуннов, которые, летая туда и сюда на быстрых конях, всё наполнили резнёй и ужасом».
Примерно, тоже самое, но в отношении алан, сообщает Амвросий (333 – 397 г.):
«В то же самое время аланы, племя дикое и долго неизвестное нашим, так как они сдерживались внутри вместе с прочими дикими и неукротимыми племенами непроходимостью местности внутри страны и запором железной двери, которую воздвиг великий Александр на отвесном хребте горы Тавра, населяли скифский Танаис и пограничные с ним места и Меотидские болота, как бы заключённые в некоей темнице талантом упомянутого государя».
Итак, мы видим, что великий Александр запер народы населявшие берега Танаиса и Меотиды, где по мнению Каллисфена и его комментаторов находилась легендарная «страна мрака», подобно той, которую описывал Гомер в странствиях Одиссея. Весьма красноречиво в этом плане выглядит описание причерноморских областей, Валерием Флаком:
«Там вечно стоят над морем мрачные тучи. Там не бывает ясных дней. И бездна не расступается при первых лучах солнца».
Мрачная картина. Которая как-то не вяжется с современным обликом причерноморья. Но надо не забывать о том, что в древности на берега Танаиса и Меотиды, очень часто экстраполировались описания областей лежащих за Полярным кругом, с чем нам уже не раз приходилось сталкиваться. К этому следует добавить лишь один весьма любопытный факт.
Как известно, в представлении древних, Танаис брал своё начало на далёком севере и служил своеобразным путём из земли богов в земли людей. Однако данная точка зрения была отнюдь не единственная. Многие учёные включая Страбона, Феофана, Пэриэгета, и особенно древнеионийские географы, считали, что истоки Танаиса находятся вблизи Кавказского хребта, а значит там же должна находиться и земля богов. В своём «Описании земного круга», Руфий Фест Авиен, пишет:
«…свирепый сармат, некогда воинственная отрасль племени амазонок… живёт в обширных лесах. Танаис вытекая из них, далеко блуждает по варварским полям и потом впадает в солёное болото. Он разграничивает Азию от Европы. Его извергает высокий Кавказ, разлившись в скифские равнины, он кормит молодёжь воинственных народов. Оба берега его зима поражает жестокими бурями и холода держат его замёрзшим. Ближайшие местности населяют киммерийцы и синды».
Примерно в том же духе, даёт описание истоков Танаиса, Аммиан Марцелин (333-391 г.г.):
«Река Танаис, получая начало между Кавказскими скалами, течёт извилистыми дугами и, отделяя Азию от Европы, теряется в Меотийском болоте… Вокруг Танаиса обитают амазонки, простирающиеся вплоть до Каспийского моря».
Пожалуй нет ни одного древнего автора, который бы отрицал факт обитания амазонок вблизи Танаиса. Более того, Плутарх сообщает нам, что первоначально Танаис именовался никак иначе как Амазонской рекой. И это не случайно. Слишком много легенд и преданий соединяют эти два понятия в одно неразрывное целое. С другой стороны нам известны и факты несколько другого рода, согласно которым амазонки соседствовали и враждовали с атлантами и греками. С берегов Танаиса они отправились в свой последний поход дабы отомстить грекам за нанесённые оскорбления. После чего имена их цариц исчезли со страниц исторических хроник, вплоть до времён Александра Македонского. Александр вывел из забвения имя амазонок, благодаря его встрече с царицей Фелестрией. По словам Диодора Сицилийского:
«Она отличалась красотой и телесной силою и своею храбростью возбуждала удивление соплеменников. Оставив своё войско на границах Гиркании, она прибыла с тремястами амазонок, облачённых в боевые доспехи. Когда царь, удивляясь неожиданному появлению и красоте этих женщин, спросил Фалестрию, по какой надобности она прибыла к нему, та заявила, что явилась с целью иметь от него ребёнка. Он, по её словам, превзошёл своими подвигами всех мужчин, а она сама выдаётся из среды женщин силой и храбростью. Поэтому можно ожидать, что дитя, рождённое от двух первенствующих родителей, превзойдёт доблестями прочих людей. Царь, очень обрадовавшись и приняв её предложение, провёл с нею тридцать дней и затем отпустил её на родину, почтив достойными дарами».
На сегодняшний день известно несколько описаний встречи Александра и Фалестрии, но ни в одном из них не называется то место где эта встреча произошла. Но отсутствие письменных источников, отнюдь не значит, что данный факт не подлежит реконструкции. Миф тем и хорош, что его реальная основа способна высветится в самых неожиданных местах. Так и в случае с Фалестрией, на основании событий произошедших во времена отстоящие от нас сравнительно на небольшом расстоянии, мы можем заключить, что её встреча с Александром произошла на берегах Амазонской реки, то есть на берегах Дона. В этом нет ничего удивительного, если брать в расчёт тот факт, что на берегах Дона располагалась прародина предков Александра по материнской линии. Народы населявшие берега Дона, как бога почитали предка Александра, Ахиллеса. Без сомнения это была земля богов. Но в этой земле не было того, что искал македонский царь. Ангел или мудрец повстречавшийся на его пути, развеял последние надежды на возможность проникновения в землю хранящую великие тайны богов. И Александр был вынужден отступить. Отступить, но не сдаться. Ведь он обладал тайными знаниями, поведанными ему Аристотелем, а потому надежда не могла покинуть его.


АЛЕКСАНДР И СКИФЫ.

Но прежде чем продолжить наш путь по следам Александра, сделаем небольшой экскурс в историю взаимоотношений македонцев и скифов. Данный вопрос представляет огромный интерес сразу в нескольких аспектах, которые не попадают в сферу интересов догматической версии истории Александра Македонского и его завоеваний. Оно и понятно. Ведь у любого исторического события есть по меньшей мере две, практически диаметрально противоположных точки зрения. Ведь история создаётся главным образом на основе столкновения целей и интересов, в результате которых всегда есть победивший и проигравший, как в открытом противоборстве на поле брани, так и в не менее драматичных столкновениях на поле идеологических баталий. Мы изучаем историю Александра по версии разработанной греко-римскими историками, но если бы до нас дошла версия принадлежащая персидским авторам, то она вне всякого сомнения резко отличалась бы от той которую создавали их соперники. Таковы правила. Историю пишут победители. Причём не всегда на основе побед на поле боя. Чаще на основе побед в сфере идеологии и информативности.
Македонская империя просуществовала не более 10 лет и стала величайшим столпом исторической науки. А вот скифская империя, созданная почти за 300 лет до этого, раскинувшаяся от Рейна до Алтая и от Белого моря до Красного и просуществовавшая около 30 лет не нашла своего места на страницах учебников и энциклопедий. А ведь, по уровню своего развития, скифы ничем не уступали македонцам. Более того, многие греческие учёные включая Аристотеля считали скифов не только древнейшим, но одним из наиболее развитых народов на земле, как в вопросах развития технологий, так и в сфере наук и философии. Тот факт, что скифы строили свои дома и города (по количеству и размерам значительно превышавшие греческие) не из камня, а из дерева, свидетельствует не об их отсталости, а об экономически обоснованном рационализме. Слабо выраженные следы скифской цивилизации говорят отнюдь не об её отсутствии, а главным образом о её не изученности. Скифы, по большому счёту, отличались от греков и римлян лишь менталитетом, который не учитывал значение идеологии в организации государственного устройства. Во всём остальном они превосходили своих оппонентов.
Если это так, то на что рассчитывал Великий Александр, когда направлял свой взор и меч в сторону Скифии? Взор Александра был направлен в сторону Земли Богов, где он мечтал обрести божественную сущность и бессмертие. А меч нужен был ему для того, чтобы проложить туда дорогу. Однако скифы тоже имели меч, который отнюдь не ржавел в ножнах, а потому разговор с позиции силы, априори, был обречён на провал. Александр знал какая участь постигла Кира и Дария, когда они попытались устрашить скифов своим военным могуществом. Армия Дария, в десять раз превосходившая македонскую оказалась неспособной вести войну со скифами. Всё это диктовало выработку особой стратегии, основанной прежде всего на идеологии. Египет без всякого сопротивления покорился Александру, прежде всего потому, что он создал легенду о том, что его божественным отцом является Амон. Что касается Скифии, то здесь Александр рассчитывал на то, что Геракл, патриарх скифов и Ахилл божественный царь Скифии, являются его прямыми предками. Всё это должно было оказать сильное эмоциональное воздействие на скифов, а на самом деле дало мощные побеги в виде множества славянских литературных памятников средневековья, получивших название «Александрии».
По мнению Творогова О. В., славянские «Александрии», восходят к литературным памятникам византийского времени сложившихся на основе биографических повествований об Александре (известны названия таких не дошедших до нас произведений: «Деяния Александра», «Жизнь Александра Македонского», «История Александра Великого»). Впоследствии эта биографическая основа была дополнена легендами и преданиями о полководце и новыми сюжетными мотивами, различными фантастическими подробностями. Как полагают, к III в. н. э. роман принял относительно законченную форму (см.: Кузнецова Т. И. Историческая тема в греческом романе: «Роман об Александре». — В кн.: Античный роман. М., 1969). Автором прототипа «Александрии» в средневековье считали Каллисфена; историка, сопровождавшего Александра в походе на Восток, или его подражателя получившего имя Псевдо-Каллисфен.
На славянской почве «Александрия» сохранила черты романа приключений эпохи эллинизма. Подлинная история македонского царя в романе во многом заслонена легендарными и фантастическими коллизиями и деталями. Большое место в нём занимает описание неведомых земель, которые будто бы посетил Александр во время своих походов. Во введенной в текст старшей редакции Александрии статье Палладия о рахманах повествуется о посещении царем чудесной северной земли, «блаженные» обитатели которой не знают ни домашнего скота, ни железа, ни строений, ни огня (ср. Хождение Зосимы к рахманам), что явно не стыкуется с общепринятой версией истории Александра Великого.
«Александрия» известна в древнерусской литературе в нескольких редакциях. Первая редакция входила в состав хронографического свода XIII в. и сохранилась в восходящих к нему хронографах Архивском и Виленском (где именуется «Книгы Александр»), а также в списках первой редакции Летописца Еллинского и Римского. Несколько измененный текст её читается в составе Хронографа Троицкого а также в сборнике ГИМ, Синод, собр., № 154 (см.: Истрин Александрия, с. 243—249). В списках второй редакции Летописца Еллинского и Римского читается вторая редакция (ее заглавие в рукописи: «Житие и жизнь и деяния и вся бранна Александра, царя макидонского»). В ней рассказ о посещении Александром блаженных рахманов (гипербореев, - А.Л.) введен в основной текст и добавлено несколько сюжетно значимых эпизодов: рассказы о взятии Эфеса, о женитьбе царя Вуза на матери Александра Олимпиаде, описание Вавилона, рассказы о полете Александра в поднебесье и о погружении его в морскую пучину; многочисленные добавления сделаны и в описании неведомых индийских и северных земель, которые посетил Александр. Источниками добавлений послужили Хроника Георгия Амартола, «Откровение» Мефодия Патарского, книги пророка Даниила, «Сказание Епифания Кипрского о двенадцати камнях на ризе первосвященника», Сказание об Индийском царстве, Физиолог, Апокриф о Макарии Римском и другие памятники. В Хронографе Русском текст второй редакции существенно сокращен и лишь в небольшой степени дополнен по новым источникам — по Сербской Александрии и по «Паралипомену Зонары» (см.: Хроника Иоанна Зонары).
По классификации В. М. Истрина, текст «Александрии» в составе Хронографа Западнорусской редакции именуется третьей редакцией, а в составе редакции 1512 г. — четвертой. Пятой редакцией исследователь именовал новую переработку памятника (дополненную, в частности, по Хронике Мартина Вельского и по переводному трактату «Тайная Тайных»), читающуюся в Хронографе редакции 1617 года. «Александрия» вошла также в состав второго тома Летописного свода Лицевого XVI в., где текст ее иллюстрирован многочисленными миниатюрами. Сюжет о полете Александра на небо отразился даже в барельефах Дмитровского и Успенского соборов во Владимире.
Образ Александра близок и понятен людям, удобен для пропаганды философских и религиозных учений. Его использовали Василий Великий, Иоанн Златоуст и иные "отцы церкви", приводя примеры из жизни "мудрого царя" о справедливости, воздержании и милосердии, цитируя его изречения. Периоды от пленения Иерусалима до Александра (310 лет) и от Александра до рождества Христова (333) года русские летописи кратко указывали в числе десяти главных периодов мировой истории. Появление русских переводов с вариациями относят к XI-XII вв., но, достовернее, к периоду около 1262 г. Переводы во многом следовали за античными текстами II- IV вв. н.э., выражали долговременную устойчивую тенденцию. "Александрии", как и многое на Руси, стали предметом противоборств своеобразных "западничества" и "русофильства", при этом отечественная элита больше и устойчивее ориентировалась на "западнические" версии (Я.С. Лурье указал 47 таких списков XV-XVIII вв.). "Русофильские" версии, имеющие немало списков нескольких веков, получили негативные научные оценки, как слишком "легендарные".
Русские "Александрии" ХII-ХVII вв. - при всем богатстве условно "русофильских" и "прозападных" версий - мощный историко-философский источник, сокрушающий привычное ограничение истории Руси "рюриковским временем". Более того, они красноречиво свидетельствуют о том, что скифский период, это одна из ярчайших страниц русской истории.
По русским версиям, Александру от всех стран шли жалобы о "словенах и русах", покоривших многие народы. "Премудрый же самодержец, пресветлый Александр царь начал размышляти с подданными своими, рече: - Что сотворити подобает с сими сыроядцы, ратьми ли ополчитися многими и разбити и покорить их в вечную работу?" Что мешало? "Но неудобно сему быти": огромные дальние расстояния, много водных преград и "превысоких гор". Поэтому он направил к ним послов с дарами многими и "писание, многими похвалами украшено".
Это был мудрый дипломатический ход, суливший македонскому царю овладение властью над Скифией без применения силы. Нам не известно то, как отнеслись к этому скифы, однако у средневековых славянских историков мы находим утверждения о том, что Александр Македонский, в какой-то период являлся ближайшим другом и соратником славян, в том числе и в силу своего славянского происхождения.
Средневековый польский автор XVI века Оржеховский считал, что «под водительством Филиппа и Александра, славяне покорили целый мир». Благожелательность же Александра Македонского к славянам Оржеховский объяснял ни чем иным как его славянским происхождением, на что указывал и сам Александр выводя свою родословную от Геракла и Ахилла, этих великих скифских патриархов. Сходных взглядов придерживался ещё один польский историк, Сарницкий (1585 г.).
Вслед за ними далматинский историк Винко Прибоевич (ум. после 1532) в трактате о происхождении славян (Венеция, 1532 г.)... без колебаний утверждал, что и Филипп Македонский и его сын были славянами... Подобные представления стали увязываться с еще одной мифологемой - об участии славян в Троянской войне, основании ими Венеции и так далее. Ещё один польский историк, Бельский, славянство Филиппа и Александра рассматривает несколько с другой точки зрения: «После успешных воин славян против македонцев отец героя, Филипп, был в юном возрасте взят славянами в заложники и в совершенстве овладел славянским языком. Когда он стал царём, то среди подвластных ему народов было множество славян, пользовавшихся у него особым доверием. Эти чувства он передал сыну...».
Сходные сообщения встречается и в некоторых памятниках русской исторической мысли XVII века. Так, в одном из Хронографов... говорилось, что после одержанных славянами побед на Балканах они «взяже в закладе кралева сына Филиппа, отца великого царя Александра… сей убо Филипп… в то время бысть в юные возрасте; и держа его славяне в великой чести, яко же годе есть царским детям быть».
Есть и другие версии славянства Александра и его отца Филиппа, но ни одна из них не способствовала обретению македонским царём, каких либо прав и почестей в скифской среде. Принципиально, скифы не отрицали своего родства с эллинами, но и не сближались с ними настолько близко, чтобы позволить им навязывать свои взгляды и идеологию. Александр по всей видимости осознал, что у него нет шансов на обретение каких-либо почестей в скифской среде путём пропаганды своих генетических связей со скифами. И тогда он попытался намекнуть на своё военное могущество внушающее ужас и страх всем народам вселенной, на что скифы ответили, что страх они испытают лишь тогда, когда небо упадёт на землю. Ответ преисполненный высшей мудрости, хотя многие предпочитают видеть в нём лишь образчик наивности и посредственности. Но не всем выпал жребий достичь высот Платона или Аристотеля, в том числе и Александру, который после покорения Фессалоники выступил походом против верхних скифов. Послы из Скифии сообщили, что они ищут мира, а не войны и просят не идти на них. Александр ответил: "Идите в вашу землю и пришлите мне в качестве союзников опытных стрелков, сколько хотите тысяч. Я ухожу теперь против Лакедемонии (Спарты, союзницы Скифии со времен персидских войн); пусть ваша союзная рать придет ко мне в 60 дней; если ожидаемые не будут по прошествии этого срока, то я выставлю против вас свою фалангу и уже не поверну назад". Скифы обязались исполнить все, и тогда Александр, обласкав их, отпустил восвояси.
Из других источников мы знаем, что Александр предпринял поход к границам Великой Скифии, но решил не повторять ошибки Дария и повернул назад. В запасе у него был более оригинальный план. Ведь добраться до берегов Танаиса, где находилось сердце Скифии, он мог не вдоль северного побережья Чёрного моря, с его бескрайними степями и полноводными реками, а через проход в Кавказских горах. Правда для достижения этого плана ему нужно было разрушить Великое персидское царство. Но данная задача казалась македонскому царю более лёгкой, нежели затяжная война со скифами…
Выбор сделан. И вот македонская фаланга двинулась на восток, по пути посетив Египет и некоторые другие страны и города. Большинство историков считают, что Александр не переходил Кавказ. А вот мифы, в основе которых лежат свидетельства Каллисфена, настойчиво убеждают нас в том, что данное событие имело место.
Золин П.М., в своей работе «Александр Мегас и Скифия Великая», пишет:
«Часть войск Александра перешла Кавказ, лежащий между Понтом и Каспием, за 17 дней. Там указывалась гора, высотой до километра, «к которой, согласно древним сказаниям, был прикован Прометей. У подножия горы было выбрано место для основания города. 7 тысяч старейших македонцев и, кроме того, воины, уже негодные для военной службы, получили разрешение поселиться в новом городе». Город назвали Александрией. Поиски его идут до сих пор. По логике источника, этот город надо искать на Северном Кавказе (к Кавказу был прикован Прометей) и в более северной округе. Он мог быть одним из первых «алтарей Александра».
Во многих источниках указывается на то, что Александр не остановился на этом. Он решительно двинулся на север, к устью Танаиса. Латинский перевод «Александрии» Валерием в IV в. н.э. уточнял: "Принеся, наконец, торжественную жертву конному Нептуну, приходит Александр к Меотийскому озеру (Азовскому морю), достаточно суровому и недоступному из-за холода". Но что-то помешало Александру и в этот раз. Толи ангел, рассеявший его надежды на обретение «божественного света» и источника вечной молодости, толи какие-то более приземлённые причины. Мы знаем лишь одно, что Александр вернулся в Закавказье, соорудив за собой железные ворота, призванные сдержать мощь и силу скифов упоминаемых под именами Гога и Магога.
Не исключено, что Александр на самом деле общался с хранителями древней мудрости, которые объяснили ему, что двигаясь к устью Танаиса, он не найдёт того, что ищет. На самом деле, цель его поисков следует искать у истоков этой реки, путь к которым не сможет указать ни один из смертных. Тайна эта доступна лишь самым великим мудрецам, среди которых был Аристотель, да ещё тот, кого он направил в поход вместе с Александром. Речь несомненно идёт о Каллисфене, хотя в текстах «Александрии», имя этого мудреца не указывается, а говорится лишь о его присутствии в войске Александра.
И здесь мы вновь должны вернуться к тайне которую поведал Александру Аристотель. К той тайне, в поисках которой молодой и энергичный полководец самым радикальным образом изменил ход мировой истории. Речь идёт о тайне Платоновской Атлантиды.


ОШИБКА АРИСТОТЕЛЯ.

Когда мы обращаемся к трудам великих учёных и философов древности, таких как Сократ, Платон или Аристотель, то почему-то не берём во внимание тот факт, что все они являлись членами сообществ занимающихся не только проникновением в тайны мирозданья, но и тщательно охраняющим свои достижения от глаз посторонних и непосвящённых. Александр Великий решительно протестовал против того, чтобы тайны доступные избранным, становились достоянием всех и каждого. Тот факт, что Аристотель отважился опубликовать часть этих тайн, пусть даже в иносказательной форме, расценивалось им никак иначе как измена, которой нет, и не может быть объяснения и прощения. Точно в таком же положении находился и Платон, который, будучи связан священной клятвой, не мог поведать тайну Атлантиды в том виде, в котором бы она была бы понятна всем окружающим. Впрочем, тайна Атлантиды, если на неё смотреть с точки зрения всё тех же пифагорейцев, есть ничто иное, как плод философских размышлений Платона. Хотя, при более тщательном рассмотрении нетрудно заметить, что эта тайна представляет собой некий собирательный образ, в иносказательной форме впитавший в себя то, что в той или иной степени было известно о Земле Богов широкой публике, то что было известно только избранным и членам тайных научных сообществ, и то как всё это осмысливал Платон, который имел свою точку зрения во многом не совпадавшую с установившимися на тот момент тайными и общедоступными традициями. Труд Платона есть компромисс между тем, что составляло тайну сообщества избранных, тем что было осмыслено исключительно его собственным гением, тем что уже стало к тому моменту достоянием общественности и реально надвигающейся тенью окончания земного пути, на котором могло и не остаться следов его удивительных