БЫЛИ И МИФЫ ДОНСКОЙ СТРАРИНЫ
(часть 1)


БЕРДАНОСОВКА.
(вместо предисловия)

-Что у тебя с рукой, - не поднимая головы, спросил Жира.
- Да так, ничего страшного, - ответил Сашка.
- А ну покажи, - Жира привстал и взял Сашку за руку. Надавив чуть ниже запястья, с ухмылкой спросил: - Больно?
- Нет, почти не больно. Палец сильно болит, а ладонь нет.
- Вот ты тоже вояка. Меня вчера мамка весь вечер пытала. Как? Да что? А я почём знаю как тебя угораздило… Сам то ты, что родителям рассказал?
- Сказал, что нечаянно упал.
-Поверили?
- Не знаю.
- Вот ты вояка, - раздосадовано сказал Жира и присев с неистовым усердием орудуя обломком старой лопаты, продолжил изымать глину из под стены городка.
Городком называлось сооружение в плане напоминающее три стены, для возведения которых использовался самый разнообразный материал, главным образом ветки, палки и глина. Наибольшее внимание уделялось фронтальной её части, которая должна была выдержать атаки неприятеля. Боковые же стены больше походили на бутафорию и делались из всего того, что нельзя было использовать в конструкции главной стены. Внутри стен делалось углубление, служившее и укрытием и источником строительного материала – глины, которая использовалась не только для укрепления стены, но и для «ядер», которыми нападающие пытались разрушить городок соперника.
Кто и когда придумал эту игру, доподлинно неизвестно, но берданосовские мальчишки, разделённые на два противоборствующие лагеря Мухиной балкой, чуть ли не ежедневно собирались на плоской вершине Турецкого погреба, чтобы вновь и вновь сразиться городком на городок.
Вначале команды, в которых принимали участие все желающие, занимались восстановлением и укреплением городков, после предыдущего сражения, а затем выбрав десятерых самых лучших начинали сражение. Вначале гарнизоны городков закидывали друг друга глиняными ядрами, стараясь как можно сильнее повредить укрепление противника, и если стена падала, то незадачливый гарнизон обязан был сдаться на милость победителя. Если же исчерпав запас боеприпасов стены городков оставались целыми, то гарнизоны, а вслед за ними и все болельщики переходили в рукопашную схватку, зачастую переходившую в драку, но как правило заканчивавшуюся перемирием до следующего столкновения.
В тот год, Сашка стал самым младшим участником баталий, главным образом потому, что бессменным атаманом «войска» сформированного на восточной стороне Мухиной балки, был его троюродный брат Сергей Чебыкин, по прозвищу Чебыка. С Сашкой они жили на одном дворе, летом чаще всего кормились за одним столом, вместе озорничали и вместе же, в купе со своими братьями и сёстрами терпели наказания. Чебыка был самым смелым и сильным среди участников баталий. Ядра в городок противника он кидал с такой силой, что иногда они пробивали стену насквозь попадая в защитников неприятельского городка, что вызывало бурю эмоций у всех участников поединка и у многочисленных зрителей тоже. Да и в борьбе и драке, Чебыке не было равных, что самым непосредственным образом отражалось на его атаманском авторитете.
Что касается Сашки, то в тот год, несмотря на малолетство, Чебыка сделал его своим «оруженосцем», в задачу которого, главным образом, входило сбор и доставка боеприпасов. Что же касается рукопашной схватки, то Сашка несмотря на всё своё усердие как правило оказывался на лопатках, и только благодаря усилиям атамана, он иногда оказывался сверху, и то ненадолго. Накануне, когда борьба переросла в «куча мала», Сашка умудрился так повредить руку, что поначалу неимоверно больно было даже пошевелить пальцами, да к тому же и плечо при каждом движении отзывалось назойливой ноющей болью. После комплекса процедур первой доврачебной помощи, таких как погружение руки в воду, боль немного поутихла, но этого оказалось явно не достаточно. Требовалась помощь квалифицированного доктора.
Страшно представить, что пришлось пережить Сашке, когда он обратился со своей проблемой, к родителям, наряду с которыми к воспитательному процессу присоединились дядька Михаил, тетка Женя со своим мужем Александром, да ещё соседка, мать Жиры, которому в тот день разбили бровь. К счастью врач, осмотревший Сашкину руку, сказал, что ничего страшного он не видит, и примотав к ладони кусочек палки, улыбаясь сказал: «до свадьбы заживёт», главное поменьше двигай рукою.

Ну, что стоишь как на параде, - возмущённо сказал Жира. Все работают, а он стоит тут красуется. Герой. Иди к ручью, принеси воды. Хоть какой-то прок от тебя будет.
Сашка, не говоря ни слова взял искореженное ведро с ручкой из проволоки и медленно побрёл к ручью. Настолько медленно, насколько это позволяла круто уходящая вниз тропинка. Пристально смотря под ноги, чтобы нечаянно не поскользнуться, он вскоре оказался на берегу ручья под названием Малый Лог, который некоторые из старожилов почему-то называли речкой, а то место на котором оказался Сашка, - Старой пристанью. На самом же деле, Малый Лог никак не походил на речку, не считая тех немногих весенних дней, когда его воды превращались в неистово клокочущий поток, с пеной и шумом несущий свои воды в Черикановку, которую некоторые именовали ещё и Большим Логом.
Подойдя к кромке воды в том месте где были уложены несколько аршинных камней ракушечника, Сашка наклонился и опустил ведро в воду и в этот миг почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Немного повернув голову вправо, он увидел невдалеке от себя высокого худощавого старика, с длинными, волнистыми абсолютно седыми волосами, и такой же белой, немного волнистой бородой, которая по форме чем-то напоминала бороду Иисуса. Старик был одет в длинную изрядно заношенную холщёвую рубаху на выпуск, подпоясанную бечевкой, широкие брюки, чем-то напоминающие шаровары, и стоптанные кирзовые ботинки без шнурков и на босую ногу. В одной руке у него была длинная палка, похожая на посох, навершие которого было скрыто под старой дырявой торбой, а другой рукой он медленно поглаживал свою седую бороду. Слегка улыбаясь старец пристально смотрел на Сашку своими бездонными голубыми глазами. Смотрел не моргая. Толи изучая, толи ища ответ на кокой-то сложный вопрос который он сам себе задавал и не мог найти ответа.
От этого проникновенного взгляда у Сашки по всему телу пробежала лёгкая дрожь, но пытаясь совладать с собой он неуверенно произнёс: - Здравствуйте…
В ответ на это приветствие, старец вначале слегка приподнял голову, как бы намереваясь посмотреть в небо, а затем медленно опуская её протяжно произнёс: - Радуйся детка, - и приподняв посох наклонил его в сторону Сашки…
Но детка радоваться не мог, от всего увиденного и услышанного у него мороз бежал не только по телу но и пытался забраться вовнутрь. Надо было, что-то предпринимать. Но что? И тут слева от себя Сашка услышал приближающиеся шаги, он резко повернул голову влево и увидел как по направлению к нему быстрыми шагами идёт Чебыка со своим младшим братом Юркой.
- Чего ты тут расселся подойдя поближе, - спросил Чебыка.
-Да вот за водой послали.
-А ты чо?
- А я что? – переспросил Сашка.
- А ты то-o! Вместо того чтобы набрать воды, разговариваешь тут с разными уголовниками. Тебе, что жить надоело?
- А кто это? – спросил Сашка, обернувшись в ту сторону где стоял старец. Но того уже и след простыл.
- Кто? Кто? Ясно тебе сказал. Уголовник. Я про него уже много чего слышал. Дядька Миша говорил, что этот тип почти всю жизнь скитался по тюрьмам да по лагерям. Говорят, что он столько жизней загубил… ! Но следователи не смогли ни по одному делу доказать его вину. Сильно ловок он в этом деле. Так, что от греха подальше, сторонись его. Понял.
- Ага!
- Чего, ага?
- Понял.
- Не слушай ты его, - вмешался в разговор Юрка. Я слышал как отец разговаривал с Павой, у которого племянник в милиции служит. Так вот Пава говорит, что этот старик, политический. Он против Советской власти. За это и сидел. И ни какой он не душегуб.
- Слышал, слышал – ответил Сергей. Тётка Махора, которая приютила его, в магазине говорила, что он вообще блаженный и сидел за веру в Бога. Только кто ж ей поверит. У нас уже давно за веру в Бога не сажают. Вон почти во всех домах иконы висят. И ничего. Я, вон с мамкой на Пасху в церковь ходил. Знаешь там сколько народу было. И никого не арестовывали. А этот видите ли за веру в Бога сидел. Как бы не так. Просто прикидывается блаженным. По всему видно хитрый он. Дядька Миша говорит, он его сразу раскусил, как только увидел. А в людях он разбирается получше, чем некоторые. Так, что слушайте меня. И подальше держитесь от этого типа. Ясно! – Сергей сначала посмотрел на Юрку, а потом на Сашку.
Те почти одновременно, на выдохе произнесли, - Ясно.
- А коль ясно, то пошли скорей, а то на городке почти все уже собрались, а мы тут лясы точим. Затем обратившись к Юрке, сказал, возьми ведро с водой, а то этот раненый расплескает его чего ради.
- Знаешь, как мне вчера за тебя влетело, - на этот раз обращаясь к Сашке сказал Сергей. Мамка причитала, что это с меня все огни горят. Что бы с кем не случилось, всегда я виноват. Батя тоже хорош. Кто старший тот и виноват. Что я тебя должен на руках носить? – Сергей приостановился и с укоризной посмотрел на Сашку. В ответ, тот молча отвёл глаза в сторону.
- Кстати как рука? Болит?
- Да так. Немного.
-Немного. Всё сегодня будешь зрителем. И не вздумай в драку лезть. От меня первого получишь сполна, если ослушаешься. Сиди себе тихо в сторонке и ни гу-гу. Понял!
- Понял – задыхаясь от обиды произнёс Сашка. Тяжёлый горький ком стремительно подкатил к горлу и с неимоверной силой стал душить его. Перед глазами промелькнуло множество сюжетов, в которых он до этого момента представлял себя чуть ли не героем, который в тяжелейшей борьбе одолел всех врагов, хотя и получил кое какие ранения. Он почему-то думал, что перевязанная рука, будет вызывать у окружающих сочувствие и уважение, а на деле оказалось, что его беда мало кого трогает за живое. От обиды, на глазах навернулись слёзы сквозь которые окружающие предметы приняли расплывчатые очертания.
Осторожно промокнув глаза забинтованной рукой, Сашка проследовал туда где собирались зрители, среди которых сидели Стреля и Карась, с которыми он наблюдал множество сражений, пока не был принят в главное войско. Стреля был чуть постарше и побольше Карася, а потому увидев, что Сашка наверняка исключён из основного состава, немного помешкав вкрадчиво спросил: - А ты чо? Играться не будешь? Из-за руки? Да?
- Да! – резко ответил Сашка.
- А кто будет вместо тебя? – и не дожидаясь ответа во всю прыть кинулся к городку, в надежде поучаствовать в предстоящем сражении.
- А я вчера бросил ядро, дальше Стрели,- протяжно произнёс Карась. А сегодня я большую миску каши съел и саблей все репяхи за сараем изрубил. Я нисколько не боюсь если мне кто-нибудь кулаком в глаз даст. Я вообще боли не боюсь, - продолжал Карась, стараясь доказать Сашке, что его тоже можно было взять в основной состав. Затем он встал, взял в руки саблю, грубо выструганную из деревянной палки, и стал размахивать ею по сторонам имитируя бой с мнимым противником. Тем временем в зрительские ряды вернулся расстроенный Стреля.
- Что не приняли? Не приняли? Да? – несколько с издёвкой спросил Карась. На что Стреля вначале замахнулся на него локтем, а затем обмякнув присел на траву, обняв руками колени и уткнув в них подбородок.
Не приняли. Не приняли… - продолжал Карась, затем оглядевшись вокруг задумчиво произнёс. – Гля! А сегодня и Сявы и Чёрного нет. А, что если я попрошусь?
Стой! – крикнул Сашка. Ему на мгновение показалось, что не всё ещё потеряно. И может случиться так, что Чебыка просто вынужден будет принять его в основной состав. Ведь он так хорошо зарекомендовал себя в предыдущих баталиях, когда в самый ответственный момент, находил несколько, заранее припрятанных, ядер, которые повергали в шок уже безоружных противников.
Сашка встал и медленно, но уверенно зашагал к городку, по пути придумывая аргументы по которым его должны были принять в основной состав. Но его надеждам не суждено было сбыться. Едва приблизившись к городку, он наткнулся на суровый взгляд Чебыки, руководившего расчисткой бокового приямка.
- Я тебе где велел быть? Предельно строго спросил он. Или что? Тебе несколько раз нужно повторять. Всё чеши отсюда, чтоб я тебя не видел. А то ещё что-нибудь сломаешь. Потом от тебя вообще греха не оберёшься.
- Да я вовсе не к вам иду, - ответил Сашка.- Была охота.
- А куда ж ты идёшь? Улыбаясь спросил Чебыка.
- Да вон пойду на край посижу, сказал Сашка - махнув рукой в сторону склона холма обращённого к пойме.
- Иди. Иди. Посиди, пока рука не заживёт, сказал Чебыка и вновь окунулся в работу по подготовке городка к предстоящему сражению.
Не спеша и с каким-то особым достоинством, Сашка прошёл мимо городка и направился к краю холма, с которого открывался фантастический вид на берданосовские окрестности. Немного побродив по его кромке, он облюбовал уютное местечко, с которого ему открывался прекрасный обзор, а сам он оставался невидим для окружающих.
Присев на землю и обняв колени руками, он с какой-то отстранённостью похожей на обречённость направил взгляд в сторону горизонта и не находя его границы погрузился в горькие раздумья, возникшие из смеси обид, беспомощности и непонимания. Он так хотел примерить на себя образ героя, стойко перенесшего боль и страдания, а оказалось, что он всего лишь неудачник, который в пылу борьбы не смог уберечься от травмы. Поначалу, где-то в глубине души его нестерпимо жгла обида, направленная то на самого себя, то на Чебыку, который не признал в нём отважного и терпеливого бойца, то на всех своих друзей или даже на весь мир. Впрочем сам он не мог определить точную причину того, что с ним происходило и быть может по этому, боль очень скоро ушла из его груди уступив место созерцанию окружающего его пространства, которое в тот момент, как бы специально, вобрало в себя неимоверное количество форм и красок.
Сашка сидел по-прежнему неподвижно, но его взгляд перестал быть отсутствующим и с каким-то особым любопытством поглощал бескрайнюю панораму холмов, степей и облаков. Казалось, что в одно и то же мгновение, он видел глубину Мухиной балки, покрытой зарослями сирени, над которой возвышались величественный серебристый тополь и огромный грецкий орех. Он впитывал в себя прозрачную бесконечность необыкновенно голубого неба, по которому не спеша и с каким-то необъяснимым величием плыли караваны облаков похожих на паруса старинных каравелл. Слева от него неистово вгрызались в пойму Аксайчика горбатые холмы, на вершинах которых приютились сады и виноградники, да ещё берданосовские домики, с черепичными, шиферными и камышовыми крышами, из под которых выглядывали небольшие оконца, обрамлённые разноцветными резными ставнями. Прямо перед ним всей своей необъятной широтой уносилась в даль седая ковыльная степь, окаймлённая голубыми лентами Дона, Аксайчика и Черекановки. И только где-то далеко-далеко, в каком-то далёком и неведомом мире она упиралась в мутную кромку небес, за которой притаилась загадочная и таинственная неизвестность.

Берданосовка. Мухина балка. Вид на пойму. На переднем плане вершины Большого и Малого носа.
Сашка мысленно уносился к краю небес пытаясь представить реальную картину того далёкого мира, в котором кипит ему неведомая жизнь, не обязательно лучшая но притягательная своей неизвестностью. Но мысли его раз за разом возвращались к берданосовским холмам, таким привычным и знакомым, и наверное от того, близким и родным как то окно его маленькой хатки, которое выходило на Мухину балку, как раз напротив Турецкого погреба, на вершине которого он развернул свой наблюдательный пункт. С какой-то особой нежностью, он вслушивался в шелест листвы серебристого тополя, в стрекотание и жужжание насекомых скачущих ползущих и летающих, в кудахтанье кур и кукареканье петухов, в мерный стук колёс проходящих мимо поездов, увозящих как ему казалось самых счастливых людей на земле. Счастливых потому, что каждый миг их жизни был сопряжён с открытием и познанием доселе неведомого мира, в котором должно быть сокрыто множество великих тайн и загадок.
Сашка так увлёкся созерцанием того, что было перед его взором, что совершенно не заметил как за его спиной уже началось сражение, и град ядер обрушился на противоборствующие городки. Впервые он оказался совершенно безучастен к этому до предела азартному событию, отдав предпочтение спокойствию и умиротворённости. Неизвестно сколь долго продолжалось бы это созерцание, если бы рядом с его короткой тенью, очерченной клонящимся к закату солнцем не выросла бы другая, уходящая к самому подножию холма. Сашка невольно вздрогнул, но тут же справившись с секундным замешательством, спокойно повернул голову, чтобы посмотреть на того, кто посмел нарушить его одиночество. Всего в одном шаге от него стоял тот самый старик, с которым он повстречался возле ручья. Тот стоял гордо расправив плечи и с высокоподнятой головой смотрел в сторону горизонта, а может быть и за него.
Не бойся меня, - слегка улыбнувшись, сказал старик. – За всю свою долгую жизнь, я никогда и никому не причинял вреда. А всё, что обо мне говорят плохого, то это всего лишь выдумки людей с недоброй или заблудшею душой. В нашем весьма несовершенном мире, зачастую изгоем становится человек, который видит и ценит окружающий его мир несколько по другому нежели все остальные. Принципиально, в этом нет ничего сверхъестественного. Таковы традиции человеческого общежития. Плохо, что банальное неприятие обрамляется клеветой и лжесвидетельством. А это уже страшный грех, о последствиях которого мало кто задумывается.
Впрочем, что это я тут тебе мораль читаю. Когда кругом такая волшебная красота, вдохновляющие струи которой медленно и неотвратимо поглощают все горькие раздумья и неприятности. Любуйся милок, ибо всё, что ты сейчас видишь перед собою являет собой лучшее лекарство для души. Ищи красоту и найдёшь её, даже там где она недоступна обыденному взору. Умей любить и обретёшь много того, что безмерно обогатит тебя. Старайся найти прекрасное во всём и эта красота станет твоей самой надёжной опорой. Посмотри открытыми глазами вокруг себя! Видишь! Видишь её!
Сашка мало что успел разобрать в словах старика, но они каким-то образом зацепили какие-то неведомые струнки его души, вызвав лёгкое трепетание и непреодолимое желание поглощать ту ещё не до конца понятную, но неимоверно желанную красоту, о которой говорил старик.
Сынок! А хочешь я расскажу тебе удивительную историю, вон о том холме, который упирается своей подошвой в Аксайчик, неожиданно сменив тему разговора, сказал старик, и указал своим посохом в сторону Пчеловодненнского холма.
– Или нет. Давай я тебе лучше расскажу о том, сколько удивительных былей и мифов, связано с тем местом, на котором мы с тобой сейчас находимся. Ты даже не представляешь, сколько удивительных людей, которые слывут в истории богами и героями, вот так же как мы с тобой стояли здесь, восхищаясь той же самой картиной которую видим мы. Сколько знаменательных событий происходило здесь, и сколько неразгаданных тайн и загадок хранит эта земля. Ни один уголок земного шара, не может похвастать таким обилием выдающихся событий и явлений, которыми так богата наша земля.
- Сынок! Ты только представь себе! - Старик как-то по особенному вдохнул, и пристально посмотрев в Сашкины глаза, внезапно замолчал. Пауза длилась недолго. Вскоре, он медленно опершись на посох, продолжил. Вовсе не исключено, что именно на этом месте, может быть спрятано золото скифов или золото аланов. Хотя, это золото может быть сокрыто и в подземельях Кобяковских холмов, впрочем как и чаша Грааля. Слышал ли ты о чаше Грааля? - вновь заглянув в Сашкины глаза спросил старик.

- Нет, – растерянно ответил Сашка и зачем-то добавил. – А о золоте я слышал. Много разного слышал.
О золоте он действительно слышал, так как разговоры о нём возникали с завидной регулярностью, и во времена застолий, и на посиделках и на рыбалке, вообще во всех тех случаях, когда возникала необходимость в поддержании разговора. Говорили о сундуках и бочках, о золотом олене и золотом коне, о золотой бабе и даже о золотых воротах некогда закрывавших вход в земной Рай. Говорили о Стеньке Разине и хане Батые, говорили о казаках и половцах, о царях и разбойниках, о боге и дьяволе. Говорили о многом, но всё сводилось к тому, что где-то в Мухиной или Кобяковской балке есть тайный подземный ход пройдя по которому можно найти несметные сокровища, которые нельзя не измерить не сосчитать. Тема золота была столь избита, что когда незнакомец заговорил о нём, то это ничуть не удивило Сашку, за исключением того, что о каких-то скифах и аланах он слышал лишь расплывчатые упоминания, а о чаше Грааля вообще ничего не слышал. Тем не менее якорь интриги был уже брошен и дальнейший ход событий был во многом предопределён.
Тайна. Как она влечёт и манит. Как завораживает и терзает. Как трудно перед нею устоять и не сорваться в кипящую пучину, манящей своей неизвестностью бездны. Способен ли отвергнуть соблазн её познания человек искушённый? Пожалуй нет. Так что же тогда говорить о том, кто только-только стал рассуждать, сопоставлять и анализировать. Дальнейший ход событий явился красноречивым тому подтверждением.
Я знаю, что о золоте ты слышал очень много, - задумчиво сказал старик.
- Но поверь, и со временем ты сможешь это легко проверить, я тебе расскажу то, о чём никто даже не догадывается. Но знаешь ли в чём дело? Не всё то золото, что блестит. И многое из того, что выдаётся за золото, всего лишь прах, как и то, что выглядя золотом, на самом деле является чем-то, во много раз более ценным и значимым. Но и эти сокровища становятся ничем, перед истинными ценностями…
Старик на мгновение задумался и в очередной раз, сверху вниз, вонзив в Сашкины глаза, свой взгляд бездонной синевы, полушёпотом продолжил.
- Я могу тебе поведать нечто такое…
И старик внезапно замолчал. Он не спеша расправил плечи, высоко поднял голову и как в начале разговора направил свой взгляд куда-то за горизонт. Сашка смотрел на него снизу вверх и быть может от того ощущал себя таким маленьким и беспомощным, ну чуть ли ни ничтожеством. Ему даже стало как-то не по себе, может быть даже от того, что старик молчал, а ему ужасно как хотелось, чтобы тот продолжил разговор. Но он молчал, и минуты этого молчания растягивались в вечность. Наконец фигура старика ожила, и он уже который раз взглянув на Сашку, тихо и ласково спросил, - А, знаешь ли ты, что означает название Берданосовка.
После этих слов Сашка вышел из оцепенения. И как то торопливо стал рассказывать про какого-то матроса по фамилии Берданосовский, который здесь жил. Затем он вспомнил разговоры про богатого купца Берданосовского, дом которого стоял на том месте, где сейчас живёт Пава Баламут. Всю эту информацию, он выдал очень быстро и по-особому скомкано. Но его собеседника это ничуть не смутило, и он улыбаясь в свои седые усы, сказал, - Молодец! Действительно, были такие люди. И оба звались Берданосовскими. Правда у одного, у того который выдавал себя за моряка, это была воровская кличка, а что касается купца, то свою фамилию он сменил после того, как поселился здесь. На самом же деле, название Берданосовка пошло как раз от того места на котором мы стоим. Вернее ты сидишь, а я стою. А посему давай-ка я присяду, чтобы уровнять наше положение, и старик как-то застенчиво улыбнувшись, присел рядом с Сашкой, притом так близко, что тот почувствовал прикосновение его локтя.
Так вот, - продолжил он. – Берданосовка, если верить тем уважаемым мудрецам, которые были седыми старцами, когда я был такой как ты, означает холмистый мыс. На Дону издревле одинокие холмы именовались «берда», а «нос» это тоже самое, что и мыс. Ты когда-нибудь смотрел на тот холм, где мы с тобою сидим со стороны поймы. Если смотрел, то наверное обратил внимание, что он очень уж похож на нос. Хотя носом мог быть прозван и тот большой холм, который находится немного левее. Впрочем, это не имеет существенной роли. Главное, что мы нашли то, что дало название этому месту. Хочешь верь. А хочешь проверь, но в любом имени можно отыскать глубокий иногда даже сакральный смысл. Не является исключением из правил и название реки Аксай. Тебе наверное приходилось слышать о том, что Аксай с тюркского на русский переводится как белая или чистая вода. Правда эта версия родилась совсем недавно. И не в последнюю очередь благодаря легенде о прекрасной Султанет, некогда излечившейся от тяжкой болезни водой из местных родников, которые ногайцы якобы именовали ак-су. Однако мне известна легенда несравненно более древняя и не менее красивая. Если хочешь, то я могу поведать её тебе, - сказал старец и улыбаясь ярко синими глазами искоса посмотрел на Сашку.

Таможенная застава, Малый и Большой Нос на аэрофотоснимке Мухиной балки.
Тот не в силах отыскать подходящие слова, просто кивнул головой, а потом зачем-то произнёс, - Ага!
Старец улыбнулся в свои седые усы, и как-то по особому выпрямив спину, словно расправляя спрятанные за плечами крылья, с особой торжественностью произнёс.
- Так вот слушай сын мой! И пусть каждое слово изречённое мною найдёт своё место в твоих грядущих воспоминаниях! Ибо слово наделённое великим смыслом и содержанием, брошенное в благодатную почву обязательно даст прекрасные и мощные ростки. Так было всегда и будет вовек, пока есть в мире Бог и есть на свете Человек.
Так вот знай сын мой, что наш мир не всегда был таковым, каким мы его видим сейчас. Были времена, столь отдалённые, что о них не осталось никаких свидетельств кроме как мифов и легенд, когда земля ещё не была полностью обжита людьми, и на её бескрайних просторах обитали Сыны Божьи, племя гордое и могучее. Гордое настолько, что в их разуме и сердце, порой не оставалось места для мудрости и благородства.
Так вот, в те стародавние времена, жил в этих краях могучий царь Ар-Аксай или Аракс, сын Солнца и Земли. И была у него прекрасная дочь Ака-ида. Прекрасней которой не было во всей Вселенной. Кожа её была белее снега, глаза глубже океана, волосы ярче солнца, губы сочнее утренней зари. Вся она была соткана из возвышенных мелодий, дарующих наслаждение, подобное забвению. Слух о неземной красоте Ака-иды, быстро облетел все уголки Вселенной, и не было никого кто бы не мечтал посвататься к ней.
Но разборчив был царь Ар-Аксай. Понимал он, что зятем его должен стать самый достойный из всех достойнейших. Но не учёл он того, что красота Ака-иды, пленит чудовищный глаз свирепого титана Тифона, повелителя стужи и льда, который устрашив всех земных богов и героев, потребовал отдать за него прекрасную дочь Ар-Аксая. И тогда с великой мольбой тот обратился к своему отцу, с просьбой не допустить своего и дочери своей посрамления. Молился он так искренне, что слова его дошли до слуха Великого Отца и тот послал усмирить свирепого Тифона трёх своих сыновей: Яро- испепеляющий жар его, Лимбо – ослепляющее сияние его и Коло – животворящий образ его.
Чтобы вовеки прославить своего отца, набросились братья на могучего и свирепого Тифона и завязалась жестокая битва. Настолько жестокая, что всё, что было живого на земле замерло в страхе и испуге за своё будущее, которое казалось им настолько мелочным, в сравнении с тем, что происходило в это время на небесах. Однако, мало-помалу, братья стали одолевать чудовищного титана и в конце концов низринули его на землю, причём с такой силой, что тот погрузился в недосягаемые глубины её, ставшие самой надёжной темницей для этого ужасающего создания.

Гривна «Кобяковской царицы» со сценами битвы братьев Яро, Лимбо и Коло с Тифоном.
После этого братья спустились на землю, чтобы засвидетельствовать своё почтение Ар-Аксаю. Но застали того, в великой скорби. Ар-Аксай поведал им, что горюет об утрате земной красоты, половину которой истребил лёд Тифона, а вторую испепелил жар Солнца. На что братья поспешили утешить его. Дыхнули они на ледник и потекли из того потоки воды. И проложили они русла рек по всей земле чтобы напитать её влагой, дарующей жизнь всему сущему. А русло самой главной реки они проложили прямо перед троном Ар-Аксая. И сделали её границей трёх частей. Обустройством первой занялся Яро, второй Лимбо, а третьей – самой прекрасной из всех – Коло.
После этого, братья вновь вернулись к Ар-Аксаю и застали того в бодром и радостном расположении духа. Тот был счастлив от того, что земля, как никогда прежде украсилась лесами, полями, цветами и всем тем, что имело право на жизнь согласно замыслу Всевышнего. Но больше всего он радовался тому, что была спасена его дочь, в которой он души не чаял. На радостях Ар-Аксай, представил братьям свою любимую дочь, не подозревая, что её красота может стать причиной самых неприятных последствий. Все бы так и случилось, если бы в дело не вмешался великий отец, который сумел погасить в зародыше пожар неминуемого соперничества, который могла разжечь искра любви. Братья переглянулись между собой и осознав то, что никто из них не в праве претендовать на руку и сердце прекрасной Ака-иды, поклялись относиться к ней, как к сестре, а на память о себе преподнесли чудесные дары. Двое из них раздвинув земную твердь извлекли на поверхность два чудесных источника подобных тем которые некогда орошали Рай. А третий насадил в том месте где жила их названная сестра, чудесный сад подобный Эдему. После этого, они вознеслись на небо к своему отцу.
Ар-Аксай был счастлив, но счастью этому не суждено было быть долгим. Узнав о бесславной гибели своего сына, Тифона, злая и коварная Таната, поклялась во чтобы то ни стало отомстить Ар-Аксаю и его дочери. С этой целью, она под покровом ночи, собрав уцелевшие части Тифона, проникла в сад Ар-Аксая и наслав на него и его дочь гипнотический сон, окропила их тела кровью её растерзанного сына. Ночь была темна. И никто из смертных и бессмертных не заметил как Ар-Аксай превратился в страшное речное чудовище и был сброшен в воды той реки проложенной в центре мира, а его прекрасная дочь превратилась в змееногое создание и была заточена в недрах глубокой пещеры. Единственное, что не удалось сделать Танате, так это истребить волшебный сад и его святые источники. Тогда злая колдунья, повелительница смерти, провела по реке в которую был сброшен Ар-Аксай границу между миром живых и миром мёртвых, а потому переправиться через эту реку в волшебный сад могли лишь души праведников. Перевозчиком же она поставила своего внука Таната, от которого река стала прозываться Танаисом. А чтобы никто из смертных не смог попасть в волшебный сад, и тем более освободить от злых чар Ака-иду, она смешала прядь её золотых волос с частями тела поверженного Тифона и создала из этого теста трёх чудовищ. Гидру, которая жила в болоте в которое стекала вода из источников. Льва со змеиным хвостом стерегущего вход в сад. И пса стерегущего пещеру, в которой отбывала своё заточение Ака-ида. Но главным стражем, на самом деле был Ар-Аксай, который не мог допустить мысли о том, чтобы в волшебный сад проник кто-нибудь из смертных, дабы не подвергать опасности жизнь своей любимой дочери. Ведь в те времена самые великие герои добывали себе славу в сражениях против всевозможных чудовищ. А потому и Ака-ида, с её змеиными ногами, могла стать приманкой для искателей приключений. Правда у этой проблемы была и другая сторона, согласно которой, Ака-ида могла освободиться от злых чар, в том случае если её полюбит кто-нибудь из смертных героев. Но как можно было рассчитывать на это?
Нет. Ар-Аксай твёрдо решил, не пропускать никого из смертных в волшебный сад, внутри которого находилась пещера укрывавшая Ака-иду. И был верен своему решению до тех пор пока на берегу его реки не оказался один из величайших героев древности – Ярослав, которого греки именовали Гераклом, а римляне Геркулесом. Ар-Аксай не знал о том, что Ярослав оказался на берегу не по собственной воле, а по просьбе трёх братьев, сынов Солнца, которые обеспокоились тем, что с высоты небес они не могут лицезреть свою названную сестру. Вот один из братьев по имени Яро, и обратился к своему любимому герою Ярославу, с просьбой выяснить причину и не случилось ли чего худого. Ярослав, к тому времени уже снискавший себе славу одного из величайших героев обрадовался этому заданию, так как доходили до него слухи о том, что в волшебном саду обитают свирепые чудовища.

Ярослав (Геракл) и Ар-Аксай (Акселой-Ахелой).
Но поразить чудовищ, это одно. А вот сразиться с любящим отцом, за жизнь его дочери, - это нечто другое. С каким бы неистовством Ярослав не бросался бы в воды реки чтобы переправиться на другой берег, каждый раз Ар-Аксай страшным ударом выбрасывал его на берег. Три дня и три ночи продолжалась схватка, и всё это время Ярослав терпел унижающие его поражения. И тогда он понял, что одолеть Ар-Аксая можно лишь в том случае, если выманить его на берег или осушить реку. И тогда он прорыл новое русло реки и отвёл в него большую часть воды. После этого Ярослав вновь набросился на Ар-Аксая, и сразу почувствовал насколько ослабел тот оказавшись на мелководье. Тем не менее три дня и три ночи не пропускал Ар-Аксай своего противника на противоположный берег, пока с последним выдохом его не покинула жизнь, а вместе с нею и множество несбывшихся надежд. Когда свет угасал в его глазах он думал о своей дочери которую хотел сделать самой счастливой на земле, а сделал самой несчастной.
Повергнув Ар-Аксая, Ярослав в течение трёх дней поразил по очереди Гидру, Льва и Пса. На седьмой день он вошёл в темную и сырую пещеру в надежде отыскать там самую прекрасную из женщин, как о том рассказывал ему Яро. Держа в руке факел, он осторожно ступал в глубь пещеры, пока не почувствовал рядом с собой чьё-то дыхание. Поднеся факел поближе, он вырвал из темноты очертания лица женщины неземной красоты. Это была Ака-ида. Герой привыкший к опасностям и трудностям вмиг потерял самообладание и все его честолюбивые помыслы затмило одно единственное желание. Желание обладать этой красотой…

Ака-ида (Ехидна) – Великая Матерь скифов.
После этих слов старец внезапно замолчал. Сидя неподвижно, он смотрел куда-то в даль, но взгляд этот измерял не столько расстояние, сколько время минувшее с тех далёких сказочных времён, когда рождались и шлифовались прекрасные и таинственные мифы о бессмертных богах и могучих героях. С каждым вдохом и выдохом мысли его как маятник мерно отмеряли вероятные доли вымысла и реальности и не в силах отыскать золотую середину оседали в виде сомнений и компромиссов. Впрочем гнёт сомнений свойственен людям духовно слабым и малообразованным. Для всех остальных любое сомнение неизбежно обретёт адекватный противовес. Вот почему так живучи и востребованы были, мифы и легенды. Просто любые сомнения в их подлинности с лихвой компенсируются верой в то, что их замысловатый сюжет основан на вполне реальных событиях. И даже самый фантастичный окрас, скрывает под собой нечто, что имело место в реальном мире и в реальном времени и пространстве. И как бы в доказательство этому, старец после затянувшейся паузы продолжил:
- А знаешь ли милый мой! Я практически уверен в том, что все события рассказанные мною, происходили где-то здесь… Во всяком случае очень трудно поместить их в какое либо другое место. Посмотри на Аксайчик… Ведь это та самая река в которую был сброшен и в которой погиб Ар-Аксай, дав этой реке своё имя. А вон и Дон, русло которого прорыл Ярослав, которого греки называют Гераклом. А ты знаешь почему в Мухиной балке так много змей..? Да потому, что именно здесь была убита Гидра. И вот что интересно. Вода в родниках Мухиной балки двух типов. Не исключено, что и Ака-ида, которую греки именуют Ехидной, была заточена в одной из тех пещер, которые расположены поблизости.

Изображение Ака-иды (Ехидны) на древнерусских медальонах, один из которых принадлежал Киевскому князю Ярославу (Гераклу?) Мудрому.
Знаешь ли милый мой! Большинство мифов и преданий так или иначе связанных с Доном и Аксаем, только на первый взгляд кажутся невероятными и предельно сказочными. Но стоит только присмотреться к ним попристальней, как сквозь внешне фантастическое покрывало появляются на свет многочисленные свидетельства и факты, красноречиво доказывающие, что легенда это ничто иное как одна из форм отображения реальной действительности. Причём отображается не столько форма, сколько дух и смысловое наполнение.
Правда в некоторых мифах и форма оказывается весьма близка действительности. Взять хотя бы миф об аргонавтах. Знаешь ли ты такой миф? Обратился старец к Сашке, - и не дожидаясь ответа продолжил. О! это один из величайших мифов древности. Он впитал в себя такое огромное количество информации о временах ранней истории человечества, что без знания её, практически невозможно понять и правильно интерпретировать абсолютное большинство древних мифов и легенд. Вот только миф этот чаще всего воспринимается как красивый вымысел, а не отображение реальных событий. Причём предельно конкретное и информационно насыщенное. Да к тому же место действия его почему-то перемещено на территорию Грузии. Хотя на самом деле история Золотого руна напрямую связана с тем местом, на котором мы с тобой находимся…!
Да! Да! Именно с этим местом. Вне всяких сомнений. Впрочем если ты когда-нибудь внимательно прочтёшь все варианты мифов о Золотом руне, особенно архаические, то сам без посторенней помощи удостоверишься в этом. Не стоит только читать романтические поэмы классиков древнеримской литературы, у которых были весьма посредственные знания древней географии, а через это и предельно искажённые представления о месте действия мифа. Этот же грех свойственен и большинству мифов о Геракле. Когда мы читаем о том, что свои подвиги он совершал вблизи берегов Средиземного моря, то это мягко говоря не соответствует реальной действительности. На самом деле большинство своих подвигов он совершил в Северном Причерноморье. При этом с огромной долей достоверности можно утверждать, что те подвиги которые связаны с именем Ехидны он совершил здесь. На берегах Дона и Аксая. Недаром же его сыновья от Ехидны назывались Яр-Аксай, Лимб-Аксай и Кол-Аксай, как мне кажется в честь трёх братьев – сыновей Солнца, сокрушивших свирепого Тифона…
После этих слов старик взял паузу и по-прежнему пребывая в окрылённой позе с каким-то особенным восторгом всматривался в бесконечную даль степи уже окрасившуюся лучами заката. Он сидел неподвижно. И только лёгкий вечерний ветерок слегка шевелил его седые волосы подёрнутые золотым отливом уставшего за день светила.
-Знаешь о чём я подумал? - сказал он обратившись к Сашке. И вновь не дожидаясь ответа продолжил. – Мои предки, обожествляли эту землю и называли её землёй древлего благочестия. С ней они связывали самые славные страницы веков минувших и грядущих. Здесь по их мнению сокрыта какая-то великая тайна. Та ли это тайна которую пытался отыскать здесь Пифагор. А может та, которую искал здесь Александр Македонский и Юлий Цезарь. Может быть, это та тайна о которой повествуют скандинавские и фризские мифы… Пока я не могу ответить на этот вопрос однозначно. Но знаю твёрдо. Что тайна эта есть и мне кажется, что она уже позволила мне слегка прикоснуться к ней и не в последнюю очередь благодаря изучению и анализу древних мифов и легенд.
Мне иногда кажется, что количество этих мифов столь огромно, что для их подробного изложения нужны многие годы. Причём отголоски этих мифов можно найти в самых разных странах и у самых разных народов. У самых разных народов… - задумчиво повторил старик. А затем как бы очнувшись, уже бодрым голосом, произнёс.
-А тебе не кажется мил человек, что мы тут с тобой засиделись. Ладно я. Мне за счастье найти свободные уши. А ты? Тебя наверняка уже дома ждут. Ну-ка! Быстренько подымайся и давай бегом домой.
Сам он не по возрасту быстро приподнялся и оглянувшись назад в сторону городка, заметил, что поле боя уже практически опустело, и только несколько мальчишек, в основном из числа тех которые не принимали участие в сражении, упражнялись в метании ядер в порядком истрёпанные укрепления.
Сашка, в отличие от старика встал с ощущением какой-то неимоверной тяжести. Толи от длительного обездвиживания. Толи от переизбытка информации. Он очень неловко поднялся на вершину холма и заглянув старику в глаза тихо произнёс, - А что, Ярослав полюбил Ака-иду? И у них родились дети? Да?
- Да! - Улыбнувшись произнёс старик и потрепал Сашку по голове. А затем добавил, - Полюбил! И у них родились дети, младшего из которых звали Кол-Аксаем, от которого и пошёл род донских казаков. Всё! На сегодня хватит. Если тебе о чём-то захочется узнать поподробней, то приходи завтра на это же место. А сейчас быстренько спускайся к реке, я ещё хочу показать тебе удивительный родник с целебной водой. – И не дожидаясь ответа старик первым ступил на тропинку круто спускающуюся в Мухину балку. Сашка как привязанный торопливо последовал за ним не отдавая себе отчёта в происходящем и по прежнему находясь под глубоким впечатлением от всего услышанного в этот необыкновенный день.
Мухина балка встретила их уже появившейся прохладой и мерным шумом Малого Лога, спешно несущего свои воды навстречу Черикановке. Сквозь этот шум совсем рядом слышалось шипение и бульканье Конского родника, к которому и направился старик увлекая за собой Сашку. По пути им попались пара ужей ловко ускользавших в высокую траву напичканную множеством самых разнообразных насекомых. А у самого родника, свернувшись в спираль и высоко приподняв голову, устрашающим шипением их встретил огромный желтобрюх.
- У ты, гидрово отродье! Опять ты тут? - произнёс старик и ткнул змея своим посохом. На что тот опустив голову и немного распрямившись, ловко повелевая своим огромным телом, с каким-то особенным изяществом ускользнул под ближайший куст.
- Всё! Пришли! – сказал старик, - и обращаясь к Сашке, добавил, давай сюда свою руку, сейчас мы её исцелять будем. Сашка безропотно повиновался, оставаясь отстранённым наблюдателем действа, похожего на какой-то магический ритуал, когда старик разбинтовав его руку несколько раз погрузил в воды родника, после чего слегка поглаживая шёпотом произносил над ней, какие-то заговоры или молитвы. После этого он вновь забинтовал руку и трижды перекрестил и окропил Сашку водой из родника.
- Всё! – сказал он на глубоком выдохе. – Завтра утром встанешь, снимешь повязку, и удивишься, что боль твою как родником смыло. А теперь ступай с Богом сынок. И помни, я буду тебя ждать на нашем месте. Будет желание, приходи.
После этого он ещё раз перекрестил Сашку и махнув рукой, зашагал по еле заметной тропинке, в сторону Турецкого погреба. Сашка как зачарованный смотрел ему вслед, а затем как бы очнувшись, вскрикнул, - А, как вас зовут?
- Стёпкой его зовут. Или Стенькой. Или ещё как не знаю. А вот то, что тебе сейчас влетит по первое число, это я знаю точно. – сказал Чебыка подходя к Сашке.
- Я тебе что сегодня говорил, насчёт этого уголовника? А? – грозно произнёс Чебыка и шлёпнул Сашку по затылку. – А ты что? А? – и он устрашающе замахнулся на Сашку, но бить не стал. Вместо этого он толкнул его в плечо, сказав. – Тябя между прочим мать ищет. А я как всегда виноват, что ты шляешься тут со всяким сбродом.
- Это не сброд, - резко парировал Сашка.
- Ладно. Ладно, - Это ты сейчас матери будешь рассказывать. А отец придёт, так он тебе ещё и ремешка пропишет. Чтобы соображал получше.
Всю дорогу, Чебыка смаковал всевозможные варианты наказаний которые могли обрушиться на Сашку, вплоть до того момента когда они подошли к двери небольшой шалеванной хатки, стоявшей над самым обрывом Мухиной балки. Уже взявшись за дверную ручку, Сашка почему то, замешкал, а затем устремил свой взгляд в сторону Турецкого погреба. Как будто молния ударила в него, когда он увидел на вершине холма фигуру одинокого старца, стоящего в лучах угасающего светила и скрывающего в себе ключ к какой-то, пока ещё неведомой, но уже немного осязаемой тайне. Сердце от чего-то сжалось и почти остановилось. В эту минуту он уже не мог думать ни о чём. Ни о наказании. Ни о оправданиях. Все его мысли были поглощены одним. Когда он сможет вновь услышать пленительные рассказы о богах и героях некогда обитавших в этих, до сего дня ничем особенным не выделявшихся местах…
Когда...?
ЛЕГЕНДА О ЗОЛОТОМ РУНЕ.

Киев. Ноябрь 1981 года. Гостиница «Красная звезда». Четырёх местный номер. Высокие потолки. Слабый свет. Узкие рамы. Старая мебель. Скрипучая, рассохшаяся дверь. На столе Крымский херес, и ужин в сухомятку из того, что можно было скупить в ближайшем гастрономе. А на дворе пасмурно, сыро, моросит мелкий противный и бесконечный дождь. Унылая и отнюдь не очаровательная пора.
На первых порах, херес как то помогал бороться со скукой и однообразием, однако незаметно уступил своё лечебное свойство Валерке из Никополя, выпускнику Днепропетровского университета, как и все остальные дожидавшемуся распределения. Валерка не пил херес, предпочитая страстно поглощать заумные книги по истории, археологии, антропологии и тому подобное. Однако когда ему предоставлялась возможность сосредоточить на себе внимание окружающих, он с таким азартом и неистовством начинал повествовать о курьёзах исторической науки, каждый раз почему то скатываясь к рассказам о несостоятельности дарвиновской теории, в противовес которой он ставил теорию Эриха фон Дэникена и его нашумевшие к тому времени «Воспоминания о будущем». С каким-то особенным восторгом он говорил о древних цивилизациях Северного Причерноморья, каждый раз обращая внимание на тот факт, что именно представителями этих цивилизаций были созданы все известные государства древности включая Шумер и Египет.
Слушать Валерку было интересно, иногда забавно. Наряду с этим время от времени всех присутствующих посещала мысль, что он не от мира сего. Уж больно глубокая пропасть лежала между его взглядами и приверженностями и тем, чему обычно учат в школах и вузах. И если бы не множество цитат и ссылок на мнение главным образом зарубежных учёных, то можно было бы подумать, что он либо бредит, либо сбрендил.
Чем отвратительней была погода и чем однообразнее становилась череда минут и часов, тем интереснее становились предельно эмоциональные Валеркины выступления. И вот в пылу одной из своих обличительных речей он внезапно обратился к мифу об аргонавтах, место действия которого обычно полагается на берегах Грузинской реки Риони.
- Ничего подобного! – неистово возражал Валерка. – Это откровенная фальсификация. Аргонавты никогда не были в Грузии. Их изначальной целью было Северное Причерноморье. Крым и Поднепровье, вот сосредоточие всего великого, чем располагали человеческие цивилизации древности. Именно Украина должна по праву считаться колыбелью всех народов населяющих Европу и большую часть Азии. Правда, в силу ряда новейших исследований, легендарное Золотое руно, которое искали аргонавты, по всей видимости находилось не на Днепре и не в Крыму, а где-то в низовьях Дона.
- Где? Где? – перебил я Валеркино повествование.
- Тот немного остепенившись, с предельной, насколько можно было уверенностью, повторил, - в низовьях Дона. Я так полагаю в одном из поселений Кобяковской культуры, или, что наиболее вероятно, на самом Кобяковском городище. Хотя, мне приходилось слышать мнение, что легендарный дуб у Лукоморья, и Золотое руно, находились в одном из святилищ расположенных в черте Ростова. Во всяком случае так считает один из киевских археологов, принимавших участие в археологических раскопках поселений Нижнего Дона лет так 15 назад.
Затем Валерка вновь вернулся к описанию исторических тайн Крыма, и каких-то древних надписей обнаруженных в низовьях Днепра. Но я его уже не слушал. Сознание было всецело поглощено сообщением о том, что легендарное Золотое руно, хранилось не в Грузии, как о том, сообщают абсолютное большинство официальных источников, а на Нижнем Дону вообще, и на Кобяковском городище в частности. Как же так могло случиться, что берданосовский старец Стенька, большую часть сознательной жизни проведший в тюрьмах и лагерях, знал о том, что реальной целью плавания аргонавтов была не Грузия, а Дон…
Но если это правда. То и в других сказках и мифах рассказанных Стенькой, может быть помещена реальная первооснова. И что тогда?
Таким образом в тот сырой и неуютный ноябрьский вечер исподволь родилось желание найти подтверждение или опровержение всему тому, о чём некогда поведал скромный и бездомный старец.
Первым в этом перечне, вполне естественно оказался миф об аргонавтах, интересующие сведения о котором были собраны в отдельную статью «Аргонавтика», позже опубликованную на страницах «Независимой газеты».


АРГОНАВТИКА.

Одним из самых древних греческих мифов, повествующих о жизни и подвигах людей, а не богов, является миф об аргонавтах. Ещё в школе мы сталкиваемся с этими великими героями древности, совершившими беспримерный по тем временам поход, к берегам Чёрного моря, за легендарным Золотым руном. С той же школьной скамьи буквально всем памятен тот факт, что Ясон и его спутники, совершили своё знаменитое плавание к берегам Колхиды, расположенной где-то в устье реки Риони, протекающей по территории современной Грузии. Однако, далеко не всем известно то, что данная географическая локализация действия этого загадочного мифа далеко не единственная и к тому же не самая древняя. Что же касается архаических, т.е. наиболее древних вариантов сказаний об аргонавтах, уходящих корнями в 13 век до нашей эры, то местом их действия является Дон (Танаис), но никак не Риони. Неподготовленному читателю, слепо верящему в энциклопедические догматы, данное предположение покажется весьма странным, или просто невероятным. Однако не будем торопиться с окончательными выводами и попробуем разобраться во всём по порядку.


ГДЕ НАХОДИТСЯ КОЛХИДА?

Ответ на этот вопрос кажется достаточно простым. Колхида находится в Грузии. Во всяком случае, так об этом говорится не только в учебниках по географии, но и во многих эпических поэмах времён эллинизма. Но вот что удивительно. У авторов слагавших свои исторические произведения во времена архаики (как минимум за 500 лет до эллинизма), Колхида располагалась отнюдь не в Грузии, а в Приазовье!
Ярким доказательством данного предположения являются мифы о первом владельце Золотого руна, Фриксе, который плыл из Греции в Колхиду не вдоль северного побережья Малой Азии, а пересёк Чёрное море в направлении Крыма, к мысу под названием Бараний Лоб. Затем он продолжил свой путь на север вошёл в устье Фазиса (так в те времена именовался Дон), на берегах которого, недалеко от устья, он и нашёл столицу легендарной Колхиды, город Эю.
Здесь следует заметить, что мифы о Фриксе не подвергались многократному и целенаправленному редактированию, а потому в отличие от мифов об аргонавтах сохранили свою первоначальную трактовку. Вот почему Фрикс держал путь не к берегам Грузии, а в Приазовье. А более конкретно, в низовья Дона. Любопытно, что в Приазовье искал Колхиду не только сын Нефелы, но и ещё один знаменитый древнегреческий герой, Геракл, который прошёл туда из Греции, тем же путём, что и Фрикс.
А что же аргонавты? Почему, в отличие от Фрикса и Геракла, они искали Колхиду и Золотое руно в Грузии, а не в Приазовье?
Ответ на этот вопрос достаточно прост. В 13 веке до н.э. реальная Колхида, в том числе и та в которую плыли аргонавты, располагалась в Приазовье, и только в 3 веке до н.э., усилиями римских трагических поэтов, воспоминания о ней были перенесены в Грузию на берега Риони. Что же касается древнейших вариантов мифа об аргонавтах, то они и до наших дней сохранили свою реальную трактовку, а потому Ясон со своими спутниками, как и его предшественник Фрикс, держал путь в Приазовье, где на берегах Дона в легендарном Храме Ария, хранилось легендарное Золотое руно. Чтобы доказать это, обратимся к свидетельствам древних историков.

КОЛХИДА - СКИФСКАЯ СТРАНА.

Вначале пригласим в свидетели Диодора Сицилийского, который наиболее яростно критиковал трагических поэтов, пытавшихся искажать первоначальный сюжет мифов, в угоду собственным творческим наклонностям и географическим представлениям. Так вот у Диодора мы читаем: «Отправившись из Фракии и переплыв Понт, они (аргонавты) пристали к Таврической земле, не зная о суровости её жителей. У варваров этой страны был обычай приносить в жертву Артемиде Таврополе чужестранцев, которые приставали к их берегам».
Как видим, у Диодора аргонавты переплывают Понт и причаливают к брегам Тавриды, рядом с которой, а не в Грузии, историк помещает и страну колхов, Колхиду. О том, что после Симплегад, аргонавты развернули свой корабль в северном направлении и причалили у берегов Тавриды, упоминается у большинства античных историков, которые были далеки от литературной версии мифа, хотя и в этом случае не смогли избежать некоторого налёта фантастичности.
Любопытно, что место на южном берегу Крыма, под названием Бараний Лоб, к которому приставали Фрикс, Геракл и аргонавты принадлежало «холодной Скифии» и находилось в непосредственной близости от Колхиды. Причём Псевдо-Плутарх дополнительно указывает на то, что оно располагалось в непосредственной близости от Танаиса. Что же касается Аполлония Родосского, то он помещает Колхиду в стране Киммерийцев, но опять же на берегах Танаиса. Диодор, помещая столицу колхов на берегах Танаиса, дополнительно указывает на то, что зятем колхидского царя Ээта был его сосед - скифский царь, с другой же стороны колхи граничили с негостеприимными сарматами. Но мы знаем, что естественной границей между скифами и сарматами был Дон, в устье которого и располагалась когда-то, легендарная Колхида.


Неожиданное и весьма конкретное подтверждение наших предположений даёт Руфий Фест Авиен, который в своём известном произведении «Описание земного круга», созданном на основе «Землеописания» Дионисия Периегета, пишет буквально следующее:
«На севере, через открытое устье залива, прорываются в Понт (Чёрное море) глубокие воды Меотийского болота (Азовского моря). Варвар-скиф на широком пространстве заселяет побережье и называет это море матерью Понта. Это единственная родительница Понта, единственная производительница моря; из этого источника текут зыбучие воды глубокого Понта, прорываясь Киммерийским проливом; ибо там открывает свои устья Киммерийский Боспор; кругом и выше его живёт суровое племя киммерийцев. Здесь Тавр поднимается крутыми хребтами, подпирает вершиной небо и широко вдвигает свою голову в высокие звёзды. Сюда некогда прибыл, на удивление морю, фессалийский корабль «Арго», и морские воды изумились плывущей по ним ладье».
Мы могли бы привести ещё множество свидетельств того, что настоящая Колхида в которую стремились аргонавты находилась в Приазовье. Но на данный момент, нас больше интересует более конкретный регион. Это дельта Дона, а потому попробуем отыскать дополнительные свидетельства того, что Колхида располагалась именно там.

ИЗ ГРЕКОВ В ВАРЯГИ.

Для решения поставленной задачи вновь обратимся к свидетельствам Диодора, который пишет: «Не малое число (!) как древних, так и позднейших писателей (между ними и Темей) рассказывают, что, когда аргонавты после похищения руна узнали, что Ээт своими кораблями занял устье Понта (Чёрного моря), то совершили удивительный и достопамятный подвиг: проплыв вверх по реке Танаису до его истоков и перетащив в одном месте корабль по суше, они уже по другой реке, впадающей в Океан, спустились к морю (Балтийскому) и проплыли от севера к западу, имея сушу по левую руку; очутившись недалеко от Гадир (Гадеса), они вступили в наше море (Средиземное)».
Внимательному читателю нет нужды объяснять, что аргонавты первыми из известных нам героев прошли знаменитым путём из «греков в варяги» т.е. из Чёрного в Балтийское море, а затем обогнув Европу (имея сушу по левую руку) вступили в Средиземное море.
Диодор и Тимей были отнюдь не одиноки в высказываниях насчёт плавания аргонавтов по Танаису. Эта версия была хорошо освещена у многих античных авторов. Причём все они ничуть не сомневались в реальности такого маршрута. Вторя Диодору, описывает путешествие аргонавтов и Скимн Хиосский, который упоминает не только плавание вверх по Танаису, но переволок из него в другую реку, которая впадала в «великое море». Причём аргонавты не тянули, а несли свой корабль на кольях, что во многом согласуется с методом преодоления водоразделов присущим средневековым варягам – русам.
Подтверждает мнение античных авторов и Р. Грейвс, который пишет: «Аргонавты прошли вверх по Танаису до самого его истока, а затем волоком перетащили судно в другую реку, которая течёт на север и впадает в Финский залив». В данном высказывании прослеживается влияние средневековых описаний пути из «варяг в греки», в которых кроме всего прочего упоминался и путь из Варяжского (Балтийского) моря в Рим, а оттуда в Константинополь. Таким образом, раннесредневековые варяги хорошо знали маршрут аргонавтов не только на участке из Чёрного в Балтийское море, но и из Балтийского моря в Средиземное. Данное обстоятельство лишний раз подтверждает реальность плавания аргонавтов по пути «из греков в варяги», а затем и в Средиземное море.

Два возможных варианта маршрута плавания аргонавтов.
При всей своей кажущейся невероятности, данная версия заслуживает самого серьёзного к себе отношения, так как имеет множество преимуществ перед всеми остальными. Реальность такого маршрута подтверждена многовековым судоходством из Чёрного в Балтийского море. А это в свою очередь даёт возможность предположить, что аргонавты по крепости своих мышц и силе духа ничуть не уступали варягам, а потому имели все шансы совершить этот беспримерный по тем временам подвиг.

НЕГОСТЕПРИИМНЫЕ КОЛХИ.

Практически все историки и поэты писавшие о путешествии аргонавтов указывали на то, что колхи, следуя какому-то древнему обычаю, убивали всех иноземцев прибывающих в их страну. Исторически же этот обычай был засвидетельствован только у жителей Приазовья и Низовий Дона. О том, что данный обычай когда-либо имел место на территории Грузии, нет никаких, даже косвенных свидетельств. А потому конечной целью аргонавтов могли быть только берега Дона, но отнюдь не Риони. Может быть по этой причине Валерий Флак считал колхов скифским или сарматским племенем.
Чтобы подтвердить справедливость наших предположений, достаточно вспомнить одно из многочисленных свидетельств негостеприимности жителей Нижнего Дона, принадлежащее Страбону, который в своей «Географии» пишет: «По Танаису мало, что можно узнать выше устьев его по причине холода и бедности страны;… кроме того, туземцы не общительны, сварливы и дики и не пускают иностранцев к себе».
Любопытно, что любой иностранец пытавшийся проникнуть выше устья Дона подлежал уничтожению не только у колхов и киммерийцев проживавших здесь в 15-8 веках до нашей эры. Точно такой же обычай был, у скифов владевших устьем Дона в 8-3 веках до н.э., у сарматов (3 век до н.э.- 5 век н.э.), у россов в 5-9 веках н.э. и только во времена Рюриковичей, подчинивших себе Азовскую Русь, получившую название Тьмутороканское княжество, Дон стал доступен для иноземцев и иноверцев.
Как видим обычаи, заложенные колхами, просуществовали на Дону более двух тысяч лет, в то время как на берегах Риони они никому небыли известны. Но в таком случае возникает резонный вопрос о том, какую святыню так ревностно охраняли жители Дона от посторонних глаз? Что заставляло их соблюдать столь жестокий обычай на протяжении тысячелетий? И вообще, какие сокровенные тайны хранят донские холмы, бывшие в древности обязательным объектом паломничества как богов так и людей?

ЧАСТЬ 2.

ФАЗИС - СКИФСКАЯ РЕКА.

Все приведённые выше аргументы отчётливо свидетельствуют о том, что легендарные аргонавты искали Золотое руно именно на берегах Дона, а не Риони. Но не смотря на все наши успехи, мы не смогли пока преодолеть последнее препятствие на пути обоснования теории по которой царство Ээта располагалось в Приазовье. Причиной этому, является то обстоятельство, что в эллинистический период, практически все античные историки и географы называли Фазисом реку Риони, а не Дон. В то же время даже самые архаические формы мифа об аргонавтах указывают на то, что Золотое руно хранилось на берегах Фазиса. Что же касается Танаиса, то он упоминается весьма редко.
Однако при более пристальном рассмотрении и эта проблема оказывается не такой уж и сложной. Для того, чтобы разрешить её, обратимся к свидетельству псевдо – Плутарха, который пишет буквально следующее:
«Фазис - река в Скифии, протекающая мимо города (!?); прежде она называлась Арктуром, получив это название от того, что течёт по холодным местностям».
В пояснениях к данному фрагменту, помещённых в книге «Кавказ и Дон в произведениях античных авторов» (Издательство «Русская Энциклопедия» Ростов - на - Дону 1990) мы читаем: «Этот этиологический миф, связывающий Фасис с Северной звездой (Арктуром), подтверждает предположение, что во времена создания ионийского эпоса об аргонавтах мифическая река Фазис мыслилась на севере и отождествлялась с Доном раньше, чем с Рионом».
Если бы не поздние толкователи мифа об аргонавтах, то по отношению к Риони, никогда бы не применялось название Фазис, ибо это имя прежде всего принадлежит Дону, и вошло в обиход ещё в до-греческую эпоху. И только в классический период греческой истории, по отношению к Дону стали применять имя Танаис, а ещё позже Фасисом стали именовать Риони. Однако в тех случаях, когда античные авторы пользовались древнейшими первоисточниками, они всегда Фасисом именовали Дон, и только Дон.
Подтверждением тому может служить свидетельство Помпея Трога, который пишет: «Скифия, расстилается по восточному направлению, с одной стороны ограничивается Понтом, с другой - Рипейскими горами, с тылу - Азией и рекой Фасисом». Но границей между Азией и Европой всегда был Дон, к тому же ещё со времён Геродота, владения царских скифов не простирались восточнее Танаиса. Посему и упомянутый Трогом Фасис есть ничто иное, как Танаис - Дон, а не Риони.
Фазисом называется Дон и в поэме Эсхила «Освобождённый Прометей». Отождествляет Дон с Фазисом и Валерий Флакк в своей поэме «Аргонавтики», где он пишет: «Мы поём моря, впервые пройденные великими сынами богов, и вещий корабль, который осмелился проследовать к берегам скифского Фасиса». Кроме этого Валерий Флакк, прямо именует Ээта царём который правит «Скифией и холодным (!) Фасисом». Как видим для писателя опиравшегося на труды Апполония Родосского и Варрона Атацинского не стоял вопрос о двойной локализации Колхиды и Фасиса, поэтому словами Финея обращёнными к Ясону, он с той же прямотой заявляет: «Так ты прибудешь, наконец, к быстрой реке Фасису. Там уже скифский стан и поднимается (из Аида, - А.Л.) братская Эриния».
В «Перипле понта Эвксинского и Меотийского озера, находим свидетельство о том, что, - «исчисляют те страны, которые пройдены ими , где река Фазис составляет великий рубеж между Европою к Азией. А Меотийского озера перипл, по сказаниям, полагается около 9,000 стадий…»
Недоумевает по поводу того, что некоторые авторы располагают Фасис в юго-восточном углу Понта (т.е. в Грузии) и Геродот. Вдобавок ко всему ему непонятно, почему этому Фасису приписывают