ЛЕГЕНДА О ГЕРАКЛЕ.


Первоначально, историю Древнего мира, человечество реконструировало на основе мифов и легенд. Лишь потом, в контекст уже сложившихся представлений были вплетены данные географии, археологии, языкознания, астрономии, антропологии и т.д. В ходе постоянного обновления представлений о прошлом человечества, мифы и легенды постепенно теряли свои позиции, пока и вовсе не оказались на обочине тех исходных данных на основе которых сформировалась современная историческая наука. Но это не значит, что мифы исчезли безвозвратно. На самом деле, они лишь изменили свою форму и окраску, превратившись не в отображение реальности, а в подражание ей. Эволюция исторической науки отнюдь не способствовала созданию реальной картины прошлого. Да и что можно было создать на откровенно идеологизированном фундаменте, который был рассчитан на создание локальной, но отнюдь не глобальной концепции исторического развития. Всё это породило массу принципиальных заблуждений, до неузнаваемости исказивших мир в котором жили наши предки. В равной степени это касается как общих представлений, так и отдельных, порой весьма незначительных фрагментов, наподобие мифов и легенд о великом греческом герое Геракле.
Впрочем, на тот счёт, что Геракл был греческим героем, имеется большое число возражений. По сути, Геракл глубоко интернационален, ибо к числу своих национальных героев его могли причислить многие малоазийские и балканские народы, финикийцы и египтяне, где даже был город посвящённый Гераклу. Не каким-нибудь героем, а своим божественным предком его считали этруски, которые вынуждены были делить это право со скифами. Так кем же был Геракл на самом деле?
Без сомнения можно утверждать лишь о том, что образ Геракла собирателен. Ни одно сколько-нибудь значимое событие древности, будь то из жизни богов или из жизни людей, не обошлось без его самого непосредственного участия. Вполне естественно, что при такой огромной разно плановости не может быть и речи о том, чтобы искать у Геракла сколько ни будь реальные черты, хотя полностью отрицать такую возможность не следует. Мы ведь знаем, что в любом мифе сокрыто хотя бы одно зерно истины, которое при определённых условиях может дать вполне реальные всходы, способные по-новому осмыслить как содержание мифа, так и его реальную основу.
Что же касается анализа мифов о Геракле, то начнём его очень издалека, а именно с его потомков известных в истории под именем гераклидов. Историческим аналогом гераклидов считаются дорийцы, вторгнувшиеся в пределы микенской Греции откуда-то из Причерноморья. Очень долго господствовала версия по которой дорийцы, как и сами микенцы были выходцами из средней или северной Греции, однако в последние годы, после введения в научный оборот новых датировок микенских и дорийских артефактов из северного Причерноморья и Приазовья, есть все основания считать, что именно здесь располагалась прародина как микенцев, так и дорийцев. А коль так, то в северном Причерноморье и в Приазовье следует искать основу греческой мифологии возникшей на закате микенской культуры и рассвете дорийской, т.е. к тем временам, когда шло формирование концептуальных основ мифов о Геракле.
Только предположив такую возможность, мы сразу же натыкаемся на целый пласт исследований посвящённых дешифровки имени Геракл. Всё дело в том, что дословного перевода имени Геракл в греческом языке нет, а потому в обращение было введено имя Гераклеос, что якобы означает: «Геру славящий», «Слава Геры» и тому подобное. Данная этимология выводит проблему из тупика, но не объясняет причину столь странного словосочетания. Попытки увязать гнев Геры на внебрачного сына её мужа, с прославлением этого гнева, приводят к нагромождению недоразумений и ни к чему более. На этой почве родилась идея о том, что имя Геракл не греческого происхождения, тем более, что греки охотнее использовали имя Алкид, якобы в память о деде Геракла. К этому следует добавить тот факт, что имя Геракл, дано было Алкиду Аполлоном, посредством Пифии Дельфийского храма, что самым непосредственным образом связывает его с далёкой Гипербореей. Но если Геракл не греческое имя, тогда возникает вопрос, на языке какого народа оно может иметь смысловое значение.
Долгое время данный вопрос оставался без вразумительных ответов, пока не увидела свет монография Ю.Д. Петухова, «Дорогами Богов: Этногенез и мифогенез индоевропейцев. Разрешение основной проблемы индоевропеистики». В ней он в частности замечает, что Геракл есть никто иной как Герослав. «Учитывая мягкое «г», переходящее в «х», а то и вовсе пропадающее, получаем знакомые нам славянские имена: Йерослав, Ярослав – во всех их вариантах, распространенных у сербов, чехов, поляков, русских и других славянских народов. Мы не будем подробно разбирать всех соответствий и переходов. Напомним лишь, что в латинской передаче теоним «Яровит» звучит и пишется как Геровитус. Показательный пример… На этом примере… мы очень многое начинаем понимать, даже то представляем себе, что сами древние «греки» не знали о Гере и Геракле… Мы видим их корни на Севере – именно там подлинная архаика».
Если верить Петухову Ю.Д., то корнем имени Геракл, является русское слово «Ярый», которое В.Далем, толкуется как: огненный, пылкий, сердитый, злой, лютый, горячий, запальчивый, крепкий, сильный, жестокий, быстрый, неудержимый, ретивый, похотливый и т.д. Даже беглого взгляда достаточно для того, чтобы понять насколько точно соответствуют эти эпитеты, тому мифическому герою, которого мы знаем под именем - Геракл. В одном слове отразились все без исключения черты характера самого известного в мире эпического героя. Вот уж действительно, велик и могуч русский язык. Как точно переводится имя Геракла на русский язык, в то время как греки не могут предложить для его дешифровки никаких, сколько-нибудь приемлемых версий. Но в таком случае как быть с тем утверждением, что древнегреческий язык, в своей основе очень близок древнеславянскому языку, причём намного ближе чем к современному греческому. К тому же, мы уже сталкивались со свидетельствами того, что эллины и гиперборейцы разговаривали на близкородственных наречиях. Ответом на эти вопросы может служить второй корень в имени Геракла.
В греческом языке слово «клеос», созвучно таким словам как: Гелиос и Геллас (Hellas). Первое обозначает бога Солнца, от которого произошло слово Колосс (Колосс Родосский), в корневой основе которого лежит славянское слово Коло обозначающее движущееся Солнце. Что же касается второго слова, то оно обозначает название той страны которую мы именуем Грецией, а именно Элладу. По существующей традиции, слово Геллас (Эллада) произошло от мифологического царя Гелена (патриарха эллинов), внука Прометея и брата Дора, предка дорийцев к числу которых причисляют и гераклидов. С другой стороны припонтийские греки считали Гелена, или Гелона сыном Геракла и братом Скифа, а донских гелонов, они без тени сомнения причисляли к эллинам. Как видим истоки греческой мифологии тесно связаны с северным причерноморьем вообще и с Приазовьем в частности.
Ну а теперь, рассмотрим русское слово «слава», которое созвучно таким словам, как: Солнце и Славяне. Первое из них обозначает дневное светило и тождественно такому слову как Коло (colo, coleso), от которого берут начало такие слова как: клубок, колобок, голова, чело, коловорот, коленце (colense), кольцо… и колесо. Любопытно, что название амфитеатра Флавиев в Риме, на самом деле звучит как колесо (Сolesso), но с русского на русский переводится как Колизей. Что же касается второго слова, то оно обозначает этническою общность людей в названии которой первый корень есть ничто иное как одно из названий дневного светила (коло, соло откуда латинское colo), а второе отображает племенную принадлежность (на Дону – ваны (Иваны), на Балтике – венеды и вены, на Балканах и в Италии – венеты и т.д.). Вспомним, что скифов Геродот называет Сколотами, т.е. царскими, а одного из скифских патриархов звали Коло (Кол-Аксай), от него-то и пошёл род царских скифов. Славяне, как и скифы, всегда считали себя внуками Солнца, что и отразилось в их этнониме. Но ведь и этноним эллинов, так же созвучен названию Солнца, что не может быть простой случайностью.
Мы уже обращали внимание на тот факт, что все древнейшие цивилизации Средиземноморья, были созданы выходцами из северного Причерноморья. Не являются исключением из правил и минойцы с микенцами. Не говоря уже об эллинах. Это абсолютно достоверный факт, хотя и лишённый научной популяризации. А по-другому быть просто не могло. Ведь все разделы исторической науки, на сегодняшний день переполнены данными о становлении, развитии и распаде так называемой индоевропейской общности, которая подавляющим большинством специалистов локализуется в северном Причерноморье вообще и в Приазовье в частности. Исходя из этого, мы вправе утверждать, что все древнегреческие цивилизации являются ветвями великой индоевропейской цивилизации, а потому и архаическая основа их мифологии должна иметь прочную связь с прародиной, т.е. с Причерноморьем.
Данная теория отнюдь не нова. Над её созданием трудились многие поколения, главным образом русских учёных. Хотя не стоит сбрасывать со счетов и многих талантливейших зарубежных историков и философов, начиная с Парацельса, Байи, Вольтера и многих других их последователей. И всё-таки решающая роль принадлежит именно русским учёным. По этому поводу известный русский исследователь Севера, В. Дёмин, пишет:
«Многие Олимпийские Боги, эллинские герои и связанные с ними сюжеты окрашены в "русские тона". Данный на первый взгляд парадоксальный тезис нужно понимать не в том плане, что эллины произошли от русских (или наоборот), а в том смысле, что предыстория тех и других имеет общие корни и даже ствол. Некогда существовал нерасчлененный Пранарод с общим языком и культами, но в дальнейшем праэтнос расщепился, места расселения изменились, языки обособились. Однако следы былой общности не стерлись. Это - бесспорный факт, и в дальнейшем он неоднократно будет подкрепляться все новыми и новыми аргументами.
Еще в прошлом веке вывод о близкородственности древнегреческой и русской народных культур настойчиво пропагандировал выдающийся славист и фольклорист Петр Алексеевич Бессонов (1827 - 1898), а также А.Д.Чертков. Кроме того, был издан сравнительный словарь А.О.Готтеса "Основание всеобщей словесности и происхождение русского языка" (СПб., 1844), получивший неоднозначную оценку в научных кругах, но наглядно демонстрировавший сотни параллелей между русским и древнегреческим языками. Ныне к идее совпадения древних и коренных индоевропейских культур с русским мировоззрением и традициями обратились многие современные исследователи. Наибольший интерес в данном плане представляют публикации Ю.Д.Петухова (см., напр.: Дорогами Богов. М., 1990; Русские Боги Олимпа // Голос Вселенной. 1996. No5) и В.И.Щербакова (см.: Асгард - город Богов. М., 1991; Века Трояновы. М.,1995).
Спрашивается: какое отношение все это имеет к русскому мировоззрению? А вот какое: подавляющее большинство упомянутых событий, описанных в классической Теогонии, происходило не на Балканах - территории древней и современной Греции, а в местах расселения той части индоевропейской этнической общности, которая впоследствии непосредственно разделилась на прапредков эллинов и прапредков славян. Находился этот этнический котел народов в северных широтах Евразии, то есть главным образом на территориях современной России, именуемых в древности Гипербореей. Греки и русские - народы, близкие по генетическим корням и духовному мироощущению; неспроста впоследствии они вновь духовно объединились в православии».
Близкородственность предков эллинов и предков славян даёт нам возможность отождествить славянское имя Ярослав с греческим именем Гераклеос. Хотя не исключена возможность, что имя Геракл произошло ещё от двух славянских слов: это Яр (Ярила) – одна из ипостасей Солнца, связанная с любовью, плодородием и жизненной силой земли и людей, а так же Коло – ещё одно проявление Солнца, но теперь в астрономическом ракурсе. Совместив земное (мать) и небесное (отец), в итоге получаем Яро-Кол или Геракл. Есть и другие способы дешифровки имени Геракл, но и так понятно, что его смысловое наполнение проявляется лишь в славянских языках, а потому и истоки мифологических сюжетов связанных с Гераклом можно обнаружить не только и не столько в Греции, сколько в Северном Причерноморье. Чтобы убедиться в этом, попробуем по-новому взглянуть на содержание казалось бы хорошо известных мифов и легенд.
Для начала обратимся к «отцу истории» - Геродоту, который донёс до нас взгляд понтийских греков на весьма любопытный сюжет, вплетённый в канву мифа о похищении Гераклом коров Гериона. Традиционно считается, что этих коров Геракл похитил далеко на западе, где им якобы был открыт пролив разделяющий Европу и Ливию, на берегах которого он установил столбы, получившие в дальнейшем наименование – Столбы Геракла, или Геракловы Столбы. Такова напомним традиционная форма мифа. Что же касается понтийских греков, то они не разделяли данную точку зрения, ибо были уверены в том, что коров Гериона, Геракл гнал в Грецию через территорию Скифии, т.е. по тому же маршруту, по которому переправлялись в Грецию гиперборейские дары. Геродот пишет:
«Геракл, гоня быков Гериона, прибыл в эту тогда ещё не обитаемую страну (теперь её занимают скифы). Герион же жил далеко от Понта, на острове в Океане у Гадир за Геракловыми Столпами (остров этот эллины зовут Эрифией). Океан, по утверждению эллинов, течёт, начиная от восхода солнца, вокруг всей земли, но доказать этого они не могут. Оттуда-то Геракл и прибыл в так называемую теперь страну скифов. Там его застала непогода и холод. Закутавшись в свиную шкуру, он заснул, а в это время его упряжные кони (он пустил их пастись) чудесным образом исчезли.
Пробудившись, Геракл исходил всю страну в поисках коней и наконец прибыл в землю по имени Гилея. Там в пещере он нашёл некое существо смешанной природы – полудеву, полузмею. Верхняя часть туловища от ягодиц у неё была женской, а нижняя – змеиной. Увидев её, Геракл с удивлением спросил, не видала ли она где-нибудь его заблудившихся коней. В ответ женщина-змея сказала, что кони у неё, но она не отдаст их, пока Геракл не вступит с ней в любовную связь. Тогда Геракл ради такой награды соединился с этой женщиной. Однако она медлила отдавать коней, желая как можно дольше удержать у себя Геракла, а он с удовольствием бы удалился с конями. Наконец женщина отдала коней со словами: «Коней этих, пришедших ко мне, я сохранила для тебя; ты отдал теперь за них выкуп. Ведь у меня трое сыновей от тебя…»
Когда дети выросли, мать дала им имена. Одного она назвала Агафирсом, другого Гелоном, а младшего Скифом… От этого Скифа, сына Геракла, произошли все скифские цари».
В данном фрагменте, прежде всего следует обратить внимание на расположение загадочной земли под названием Гилея. Сам Геродот располагает её между Доном и Днепром, по всей видимости ближе к побережью Азовского моря, т.е. как раз в тот регион, который традиционно считается колыбелью индоевропейской общности, или по крайней мере эпицентром её распада. Недаром Геродот говорит о том, что из этой земли были изгнаны старшие сыновья Геракла, Агафирс – по всей видимости предок фракийских народов и Гелон – предок эллинов, в честь которого греки и сегодня именуют свою страну не иначе как Hellas. К тому же следует добавить, что Гилея, сама по себе есть ничто иное как страна Солнца или государство Солнца, так как у греков солнце именовалось Гелием или Гелиосом. Было у Гилеи и ещё одно название. В архаических греческих мифах она именовалась Колхидой, от славянского слова Коло, опять же тесно связанного с образом Солнца. Что же касается легендарного царя этой страны Ээта, то он был ни кем-нибудь, а сыном Солнца. Мы не должны обращать внимание на традиционную локализацию Колхиды в юго-восточном углу Чёрного моря, ибо это всего лишь плод позднейшего переосмысления архаики. (подробнее читать А.Лудов, «Ахиллесова пята»)
Итак, мы уяснили для себя, что Геракл прибыл в страну Солнца – Гелия. Но архаический Гелий в эпоху поздней античности отождествлялся с олимпийцем Аполлоном, чьё имя опять же созвучно уже знакомым нам Гелоном и Коло. К тому же имя Аполлона созвучно слову Поле, так во времена средневековья именовалась древняя Гилея, точно так же как древние гелены стали эллинами, а древние гелоны, во времена Геродота жившие на среднем Дону, во времена античности и раннего средневековья именовались аланами, а после этого по-аланами или полянами древнерусских летописей. Возможно по той же схеме возникло и имя Аполлона и в нём отобразилась информация, что он был солнечным божеством после Гелия и Коло. Как кажется, данная версия заслуживает самого пристального внимания, так как имя Аполлона, как впрочем и имена всех остальных греческих богов, в отличие от славянских языков, на современный греческий язык не переводятся.
Однако вернёмся в русло наших изысканий, прежде упомянув о том, что в Приазовье и на Нижнем Дону греки помещали не только землю Солнца и реку Солнца (греки часто называли Дон, - Гиласом). В пределах Дикого Поля, помещались Елисейские поля. Здесь же, где славяне помещали Пекло, располагался Аид с его мрачными реками Стиксом и Ахеронтом, известных славянам под именем реки Смородины, якобы впадающей в Дон. Да и греческое название Дона, - Танаис созвучно греческому слову Танатос, что значит смерть. Да и легендарного перевозчика в царстве мёртвых именовали не иначе как Танат. Вот почему у древних Дон ассоциировался не только с границей между Европой и Азией, но и границей между царством живых и царством мёртвых, между Раем и Адом, между добром и злом, в общем, между всем тем, что соединяет прошлое, настоящее и будущее. Может быть это память о временах зарождения индоевропейской общности и её распада. Или попросту память о родине великих предков. Ведь неслучайно только одна река в мире именуется Батюшкой, это Дон.
Всматриваясь пристально в историю Приазовья, можно обнаружить массу совпадений с другим сакральным местом на земле, которое тяготеет к Полярному кругу. Такое впечатление, что это две частицы единого целого, или по крайней мере две проекции. А потому не может быть случайностью то, что судьбе было угодно забросить именно сюда, величайшего героя древности. Не случаен и образ царицы этих мест. Один её вид говорит о том, что перед нами никто иная как Гея, мать-земля, прародительница всего живого, в том числе и множества себе подобных змееногих существ. На самом же деле, собственно Гея никогда не выступала матерью скифов. На эту роль претендовали главным образом её прямые потомки: это дочь Дона – Батюшки, русалка Рось, из древнеславянских преданий и русалка, дочь Борисфена у Геродота, Валерий Флак называет матерью скифов, дочь Геи - Геру, опять же наделяя её змеиным телом. У Диодора змееногая дочь Геи не имеет имени, а вот в апокрифической версии мифа женой Геракла становится внучка Геи и Понта (Чёрное море), знаменитая красавица Эхидна, дочь Араксая, божества реки Дон (по мнению Руфия Феста, его рукава Аксай). Греки считали её дочерью Форкия и Кето, сестрой Горгон и Ладона. Эхидна прекрасна и страшна одновременно. Ей одной было по силам смирить гордость и необузданную ярость Геракла, от которого она родила трёх сыновей, взамен тех которые были убиты им.
Многие поколения исследователей мифов о Геракле, всё время опускали тот факт, что большинство своих подвигов он совершил в сражениях с детьми Эхидны, среди которых следует отметить: Немейского льва (первый подвиг), Лернейскую гидру (второй подвиг), двух псов Орфа (десятый подвиг) и Цербера (двенадцатый подвиг), Орла, клевавшего печень Прометея (одиннадцатый подвиг). Помимо этого он убил брата Эхидны, Ладона (одиннадцатый подвиг) и её мужа, Гериона (десятый подвиг). Можно ли после всего этого назвать встречу Геракла и Эхидны случайной? Конечно же нет. Точно так же как нельзя найти для подвигов Геракла, каких-нибудь других мест, кроме как в Северном Причерноморье.

ПОДВИГИ ГЕРАКЛА.
Изучая древнюю историю в отрыве от истории России, мы неизбежно становимся жертвами ложных или ошибочных догматов, не имеющих ничего общего с реальными историческими событиями или изначального замысла мифа или легенды. Не являются исключениями из правил и мифы связанные с Гераклом. Мы уже отмечали тот факт, что Геракл был почитаем во многих странах и у многих народов, причём до такой степени, что многие из них, в отличие от греков, считали его своим прародителем. В научный оборот уже давно были введены такие понятия, как греческий, этрусский, римский или скифский Геракл. Вот только подвиги его мы изучаем исключительно в греко-римской трактовке, в которой нет места другим мнениям и взглядам. И это несмотря на то, что даже греко-римская версия, не способна скрыть тот факт, что сюжеты мифов, были рождены далеко за пределами Греции, точно так же как и главные действующие лица, не имеют ни какого прямого отношения к истории Греции.
Для того, чтобы убедиться в этом, ещё раз посмотрим на мифы о подвигах Геракла, но теперь уже без слепого восприятия сюжетной линии и действующих лиц. Начнём, как и принято с первого подвига, в котором Геракл побеждает Немейского льва.

Геракл убивающий Немейского льва. Барельеф Дмитровского собора во Владимире.

Сразу следует отметить, что для древнегреческой мифологии сюжет поединка со львом, абсолютно не характерен. Его сакральную основу прежде всего следует искать в Передней Азии, народы которой обыгрывали данный сюжет в самых разнообразных формах. Знаком он был и скифам, отчего лев с которым довелось сразиться Гераклу, является сыном царицы скифских земель. По этой причине мы вправе предположить, что первоначальный замысел мифа подразумевал в себе иносказательное кодирование событий имевших место в Северном Причерноморье, так как с точки зрения древних греков, все без исключения фантастические существа обитали именно там. Во всяком случае далеко за пределами Балканского полуострова. Вот почему все без исключения герои, начиная с Персея, дабы совершить какой-нибудь великий подвиг отправлялись в дальние страны, а у себя на родине они занимались главным образом убийствами, причём в большинстве случаев своих далёких или близких родственников. Даже поверхностного знакомства с древнегреческой мифологией достаточно для того, чтобы понять невозможность обитания в пределах Арголиды, неуязвимого фантастического существа, порожденного Эхидной и Тифоном. Может быть по этой причине, был введён в оборот ещё один миф о Геракле и Китайронском (Киферонском) льве, чьё происхождение носило самый обычный характер. Имёются даже указания на то, что Геракл носил шкуру не Немейского, а Китайронского льва, что является ярким свидетельством того, что миф о Немейском льве явно не греческого происхождения.
То же самое можно сказать и в отношении Лернейской гидры, убийство которой причислено ко второму подвигу Геракла. Как и Немейский лев, Лернейская гидра была порождением Ехидны. Вскормленная в болотах Лерны, обитала на горе в глубокой пещере, возле источника Амимоны. У неё было змеиное тело и девять голов. Время от времени она совершала опустошительные набеги, опустошая близлежащие земли. Геракл сразился с нею. Но на месте отрубленных им голов вырастали две новые. Тогда его спутник Иолай, стал прижигать отрубленные головы и только так гидра была побеждена.
В греческой мифологии, сюжет о многоголовой змее, имеет единичный вариант, в то время как у славянских народов он представлен в самом обширном составе. Существует целый цикл преданий и былин о многоголовых змеях живущих в норах и пещерах расположенных возле различных источников, в том числе и у входа в Рай или в самом Раю. Как правило Змеи занимаются разбоем и грабежом разоряя близлежащие земли. На страницах «Мифологии Древней Руси», А.Н. Афанасьев, замечает, что:
«Герои старинных былин встречают Змея Горыныча на Израй-реке и Сафат-реке; змей, с которым сражался Кирилл Кожемяка, жил в Днепре…
По свидетельству народных сказок, змей теряет свою силу и гибнет, как скоро обсохнет от огня или солнечного жара… сражаясь с Кожемякою, змей когда ему становится невыносимо жарко, спешил к Днепру и вскакивал в воду, «щоб прохладиться трохи». Изобилуют русские сказки и сюжетами в которых на месте одной головы отрастают две, находим мы в них даже упоминания о Ехидне, но без слепого следования сюжетной линии известной грекам.
Многие исследователи находя параллели в русских сказках и греческих мифах, спешат свести данную проблему к простому заимствованию, в то время как речь может идти лишь об общем источнике, тем более, что русские сказки и предания, намного богаче как по смыслу, так и по содержанию, что свидетельствует о более близком их знакомстве с первоисточником. Лернейская гидра, это лишь крохотный фрагмент в обширнейшем списке мифов, легенд и сказок, в основу сюжета которых положен поединок между богатырём и змеем. А если к этому добавить тот факт, что гидра убитая Гераклом является дочерью Эхидны, обитающей где-то в Приазовье, то сюда же должно быть перенесено и место действия мифа. Или, во всяком случае, его первооснова.
Данная точка зрения позволяет нам совершенно по-новому осмыслить и другие мифы связанные с подвигами Геракла, в том числе и те, действие которых никогда и никем не переносилось за пределы Греции. Речь идёт о подвигах связанных с похищением Керинитидской лани и убийством Эримантийского вепря. По большому счёту эти подвиги, подвигами назвать достаточно трудно. Что такого особенного может быть в тех деяниях которые способен совершить любой охотник. Дать вразумительный ответ на данную загадку достаточно сложно, если не обращать внимания на некоторые, на первый взгляд весьма незначительные детали.
Взять к примеру Эримантийского вепря. Несомненно грекам были известны самые разнообразные способы охоты на вепря, однако Геракл выбрал тот, который практикуется и в наши дни, но только на территории России. Мне приходилось видеть его и в Беларуси. Суть его заключается в том, что после обильного снегопада вепря загоняют в глубокий сугроб, где он теряет возможность маневрировать или даже передвигаться, становясь, таким образом, лёгкой добычей для охотника. Именно данный вид охоты описан в четвёртом подвиге Геракла. А подвигом он стал лишь потому, что в Греции его никто не сможет повторить, ибо там не бывает таких снегов как в России.
С Приазовьем связан и третий подвиг Геракла, в котором целью охоты становится лань. Причём лань не простая, а священная, принадлежащая самой Артемиде. Здесь следует заострить внимание на том, что Артемида, как и её брат Аполлон считалась гиперборейским, т.е. северным божеством, а потому на севере, по определению, должны обитать её священные животные. Хотя древние греки чаще всего считали вотчиной Артемиды Приазовье вообще и Крым в частности. Отчасти оттого, что Крым был им наиболее знаком из всех скифских земель. Уже одного этого достаточно для того, чтобы перенести место действия мифа на берега Чёрного моря. Однако данная предпосылка всего лишь малая часть тех фактов, которые не оставляют Аркадии ни малейшего шанса на то, чтобы претендовать на место обитания волшебной лани. Всё дело в том, что во многих вариантах мифа, Геракл ведёт охоту на эту лань в стране гиперборейцев, где ему встречаются прекрасные девы со змеиным хвостом вместо ног и даже сам Ладон (страж Золотого руна, в мифе об аргонавтах), в образе речного божества. Нет сомнений, что мы имеем дело с ближайшими родственниками Эхидны, а может быть и с ней самой. Но в тоже время, со ссылкой на Геродота, мы имеем сведения, что Эхидна, обитала в Гилее, которая располагалась между Доном и Днепром.
В данном случае мы имеем место с весьма распространённым явлением, когда сюжеты и образы крайнего севера обнаруживают себя в донском регионе. Вспомним хотя бы киммерийцев, согласно Гомера живущих на крайнем севере, а исторически засвидетельствованных в Приазовье. Или утверждение Клавдия Птолемея о том, что истоки Дона (Танаиса) находятся вблизи Полярного круга. Как видим экстраполяция северных мифов на берега Дона нашла своё отображение и в мифе о Киренейской лани. Причём это явление имело самые неожиданные последствия, о которых мы узнаём из мифа об аргонавтах. (см. приложение 1).
В настоящее время непререкаемым догматом является тот факт, что знаменитая Колхида ( Коло-Ида, - страна Солнца), располагалась, где-то в юго-восточном углу Чёрного моря, хотя в реальной истории, её изначальная территория тяготела к устью Дона. Именно здесь располагалась знаменитая столица колхов – Севарис (Кобяково городище) и не менее знаменитый храм Арея (Каратаевская крепость), в котором хранилось золотое руно, толи барана, толи лани. Охранял же данную реликвию, уже известный нам Ладон, который приходился Эхидне братом, а по другим версиям сыном.
Как известно, Геракл ранил стрелой Керинейскую лань, когда та находилась непосредственно возле Ладона. Но и аргонавты похитили золотое руно в поединке с Ладоном, которому было поручено охранять её. Что это простое совпадения, или разные варианты одного и того же мифа. Как кажется второе предположение выглядит предпочтительней. Доказательством чему может служить, удивительное во всех отношениях, свидетельство Валерия Флака (I век н.э.), изложенное им на страницах знаменитой «Аргонавтики»:

«Напомни Муза мне, какую ярость,
в Рипейских землях наблюдала ты.
Какою силой Перс (брат Ээта), всех взбунтовал
и в битвах уповать заставил
лишь на мужей и верных им коней.

Пусть даже тысячу имел я уст, но и тогда
не вспомнил бы героев всех число и имена.
На свете нет земли богаче этой (Рипейской) племенами,
что обитают под Медведицей с Драконом, что над нами.
Нет недостатка там ни в населении,
и ни в числе народов,
хотя и гибнут часто в вечных войнах
отважные сыны меотов (Приазовье).

Поэтому, богини, представьте мне вождей тех и народов имена:
Анавсий…
выслал пламенных аланов, альбанов и свирепых гениохов.
Не знал тогда ещё он, об ужасе, который
ахейские постигнет города.

Возле него сомкнув ряды,
стояли легионы Бисалты.
Великий Колаксай начальствовал над ними.
На скифском побережье, у тибисенских устьев,
Юпитер произвёл его вблизи полей Мираки,
где был прельщён прекрасной нимфой со змеиным телом (Эхидна).
Вот почему фаланги Колаксая носили на своих щитах Юпитера перун,
который много лет спустя заимствован был римскими войсками.
От матери-горы, великий Колаксай,
заимствовал драконов на знамёнах.
Они сближаются друг с другом языками,
чтоб рану нанести в точёный камень.
Авх (племянник Колаксая), приведший тысячи союзников своих,
всем напоказ богатства киммерийцев выставляет…
Дарап, страдающий от ран,
полученных в жестокой Ахеменской битве,
послал на помощь Датия, который вёл в бой воинственных гангаров (восточное побережбе Азовского моря)
и тех, кого приводят в ярость воды Герра (Северский Донец),
а так же тех, что обитают возле Бика (крымское побережье Азовского моря).
Был там Анксар, Сидон и брат его Радал (Тамань).
Под знаменем великой Вещей лани,
Аксинские (донские или аксайские) отряды двигал Фрикс.
Сама она, рогами золотыми и шерстью чудною сверкая прямо в око,
везётся перед строем на шесте высоком.
Она печалится об участи суровой, её постигшей во владениях Дианы (Артемиды).
Сиену (Син – скифское название Дона), с племенем гилейским (северное Приазовье) двинул Перс, всем выставляя раны брата (Ээта)…
От гирканских лесов и от дальних тех стран,
Ведёт мощные рати святой пророк Ван.
Третье поколение Скифии
видело его
поющего подвиг миниев
и ветрила «Арго».
Его наставлениями богаты и индийцы, и лагейские молодые всходы стовратных Фив, и вся Панхаия,
захваченная рипейским триумфом».

Валерий Флак в корне меняет наше восприятие легенды об аргонавтах, как в отношении места действия, так и в сюжетном плане. Он однозначно даёт понять, что «рипейский триумф», вызванный жаждой мести за поруганные святыни, жёстко привязан к Приазовью вообще и к нижнему Дону в частности. И хотя организаторами триумфа выступают сыны Солнца, главной его движущей силой являются сыны Геракла и Эхидны, во главе с Колаксаем (Скифом), родоначальником царских скифов и казаков. Валерий Флак, весьма точно подмечает, что символы Зевса и Эхидны принятые в скифском войске Колаксая впоследствии были приняты в римском войске, как впрочем и в большинстве других великих армий мира, включая сарматскую, персидскую, парфянскую и вплоть до монгольской и китайской. И только одно войско в мире, до сегодняшних дней сохранило эмблему на которой была изображена священная лань пронзённая стрелой. Это донские казаки.
Можно по разному относиться к этому факту, но всегда нужно иметь ввиду то, что большинство догматов на которых зиждется нынешняя концепция мировой истории, реально, не выдерживают даже малейшей критики, а потому нет оснований отмахиваться от версий и теорий, идущих вразрез господствующим ныне взглядам и суждениям. Мы не раз сталкивались и ещё не раз столкнёмся с фактами, которые делают неизбежным радикальное переосмысление нашей истории. Это совершенно естественный процесс, которого не следует опасаться, если же конечно он не идёт в разрез с идеологическими догматами, бороться с которыми весьма и весьма сложно. Все важнейшие проблемы исторической науки, переходят в разряд неразрешимых главным образом из-за их жёсткой привязки к каким-либо идеологическим теориям. Не будь этого, история человечества выглядела бы совершенно иначе.
И тогда бы никто не сомневался в том, что знаменитое Золотое руно на самом деле было священной реликвией жителей Нижнего Дона. Что хранилось оно на территории самой древнего фортификационного сооружения Европы, а может быть и всего мира именуемого в мифах храмом Арея, а у археологов Каратаевской крепостью, что расположена на берегу Мёртвого Донца. Никто бы не сомневался в том, что вещая лань которую несли на длинном шесте перед рипейскими фалангами есть ничто иное как будущий герб донского казачества. И что весьма вероятно, стрела её пронзившая есть ничто иное как стрела пущенная Гераклом. Ведь лань за которой охотился Геракл имела золотые рога и была посвящена Артемиде (Диане), в точности как у Валерия Флака. К тому же Геракл не убил её, а только ранил, что полностью согласуется со смыслом казачьего герба. Кроме того, есть все основания полагать, что эта лань (или по крайней мере её руно), была возвращена на свою священную родину, где позднее появилась не только на многих скифских предметах изобразительного искусства и на казачьем гербе, но и на гербах многих городов и областей России.
Пусть это всего лишь предположение, но в рамках данной работы мы должны признать тот факт, что охота за Киринейской ланью, велась в Северном Причерноморье вообще и на Нижнем Дону в частности, что опять же весьма органично вплетается в теорию о том, что основа мифов о подвигах Геракла была сформирована далеко за пределами Греции, а именно в России. Доказательством этому, в том или ином смысле, служат и другие подвиги Геракла. Даже столь прозаический, как очистка Авгиевых конюшен. На самом деле этот подвиг не был защитан Гераклу, так как в нём на первый взгляд нет ничего героического, но в тоже время не следует забывать, что Авгий был сыном Солнца, т.е. братом Перса и Ээта у которого была похищена златорогая лань или её руно. Другими словами, мы опять сталкиваемся с миром весьма далёким от Греции, а потому остающимся чужим даже в таком простеньком сюжете как очистка от навоза самых обыкновенных конюшен.
Совсем другое дело, следующий подвиг Геракла, для совершения которого ему пришлось сразиться со Стимфалидскими птицами. В канонической версии данного мифа говорится о том, что стимфалидские птицы обитали всё в той же Аркадии, так густо населённой самыми фантастическими животными, родина которых, как мы в этом уже не раз убеждались, на самом деле располагалась далеко за пределами Греции. Стимфалиды отнюдь не исключение из правил. Современники Геракла, аргонавты встретились с этими птицами отнюдь не в Аркадии, а где-то вблизи берегов Колхиды. Они обитали на острове Арея и были посвящены ему же, как впрочем и руно Киренейской лани. Мы не можем игнорировать столь явных взаимосвязей, а потому можно предположить, что остров Арея, поля Арея и храм Арея располагались на землях Колхиды (Гилеи), принадлежащих сыну Солнца (Гелиоса) - Ээту.
Хоть и косвенно, но с именем Ээта связан и седьмой подвиг Геракла, для совершения которого необходимо было укротить быка принадлежащего Миносу и его жене Пасифае, сестре Ээта. Если не считать того, что Гилея – Колхида соседствовала с Тавридой – бычьей страной, то в этом мифе больше нет никаких других ассоциаций с Причерноморьем, как впрочем нет и героической канвы, способной выделить этот подвиг в нечто особенное, тем более, что ещё в древности считалось, что бык укрощённый Гераклом, является тем же самым быком, которого укротил Тесей. Налицо банальная экстраполяция древнего мифологического сюжета на новую почву, как и во всех остальных подвигах Геракла, но теперь уже с вектором направленным к югу, а не к северу.
Впрочем, это пожалуй единственное отступление от правил. Уже для совершения следующего, восьмого, подвига Геракл, вновь отправился к берегам Понта или Пропонтиды, где находились владения фракийского царя Диомеда, одного из сыновей Арея. У этого Диомеда имелись свирепые кони-людоеды. Геракл укротил этих коней и доставил их Эврисфею, после чего ему суждено было вновь отправиться к берегам Чёрного моря, для того, чтобы похитить пояс царицы амазонок. Ипполиты, подаренный ей самим Ареем.
Здесь следует сделать небольшую оговорку, связанную с тем, что по свидетельству Диодора Сицилийского, древние амазонки и в частности Мирина, жившая на одно поколение раньше Ипполиты, жили в непосредственной близости от атлантов, с которыми даже вели победоносные войны. Этих амазонок как правило помещают где-то в пределах Фригии, хотя всё тот же Диодор Сицилийский говорит о том, что отправляясь на войну с эллинами, эти амазонки вынуждены были переправляться через Босфор Киммерийский (Керченский пролив), а не через Дарданеллы, что выглядело бы намного логичнее. Данный факт может свидетельствовать лишь о том, что изначальной областью расселения амазонок являлось северо-восточное Приазовье, а следовательно там же могли обитать и какие-то племена атлантов. Впрочем это всего лишь версия, которая пока что не имеет серьёзной доказательной базы, а потому вернёмся к амазонкам Ипполиты.
Древние греки, особенно во времена архаики, считали, что амазонки обитали на южном берегу Чёрного моря, у берегов реки Термодонта. На этот счёт существует множество самых различных мифов и легенд, хотя в исторические времена эти удивительные женщины были засвидетельствованы главным образом в низовьях Дона и далее на восток и юго-восток, вплоть до предгорий Кавказа. Так что реальная основа мифа могла быть создана всё в той же Гилее – Колхиде, или же в смежных с нею землях, что в точности совпадает с нашими представлениями о месте зарождения древнегреческого эпоса, фрагменты которого дошли до нас в виде подвигов Геракла. Любопытно, но Диодор Сицилийский считал, что именно Геракл, истребил малоазийское племя амазонок, хотя в последствии заявлял, что оставшиеся в живых амазонки обитали на восточном берегу Азовского моря, и лишь после неудачного похода в Аттику, они навсегда связали свою судьбу со скифами. Всё это говорит о том, что свой девятый подвиг Геракл мог совершить не только у берегов Термо-Дона, но и у берегов Дона, что гораздо ближе к исходной точке зарождения мифа о поясе Арея, как впрочем и ко всем остальным мифам тоже.
До этого момента, мы могли с некоторыми оговорками локализовать место действия мифов о Геракле так называемой циркумпонтийской зоной, чего нельзя сделать в отношении оставшихся трёх подвигов, место действия которых выходит далеко за границы Причерноморья. Как уже было замечено ранее, в канонических версиях, место действия этих мифов находится на далёком западе за так называемыми Геракловыми Столпами. Однако данная точка мнения далеко не единственная, да к тому же и не самая правдоподобная. Мы уже не раз сталкивались с фактами грубой фальсификации географических ориентиров, вызванных прежде всего недостатком знаний и примитивизмом мышления. Взять хотя бы гору Атлас символизирующую ось мира, которую древние авторы с лёгкостью помещали в северо-западной Африке, исходя всего лишь из того факта, что она располагалась в точке летнего захода солнца, которая для северных широт стремится к точке Северного полюса. Как кажется в мифах о Геракле западный вектор возник из тех же самых предположений. Что же касается реального места действия, то оно как то и было на самом деле, располагалось в далёких северных землях.
Мы уже соприкоснулись с удивительным свидетельством Аполлодора, в котором он без тени сомнения помещал владения Атланта в точке Северного полюса, где на одном из волшебных островов находился райский сад Гесперид. В этом саду росли удивительные яблоки, которые у разных народов назывались молодильными, золотыми, плодами познания добра и зла и т.д. Остров этот принадлежал дочери Атланта, Геспере, что значит «вечерней», по соседству с которым располагались острова, принадлежащие двум другим дочерям Атланта, Эгле («Сияющий») и Эритии («Красный»). На острове Эрития, по преданию обитали внучки Геи и Понта, горгоны Сфено, Эвриала и Медуза. Сюда, по воле Гермеса, судьба занесла великого героя древности Персея, которому суждено было сразиться с горгоной Медузой. Вспомним, что по этому поводу писал древнегреческий поэт - Пиндар (ок. 518-442 или 438 до н.э.).

"Но ни вплавь, ни впешь
Никто не вымерил дивного пути
К сходу гипербореев —
Лишь Персей,
Водитель народа,
Переступил порог их пиров,
………………………………
Смелостью дыша,
Это в их счастливые сборища
Шагнул, предводимый Афиною,
Сын Данаи.
Он убил Медузу,
И с её головой вернулся домой.
(Пифийские песни, X, 29 — 46,).

Как видим, древним грекам хорошо была знакома версия, по которой остров Эрития, равно как и остров Геспер, располагались в стране гиперборейцев, т.е. на крайнем севере. Греки никогда не отрицали тесную связь горгоны Медузы с народами севера, в частности со скифами. Да и сами скифы, как могли популяризировали образ Медузы, располагая её изображения на самых различных предметах изобразительного искусства. Данная традиция существовала и на Руси вплоть до ХХ века. Вот какая устойчивая генетическая память. Но вернёмся к истории острова Эрития. После смерти Медузы, править островом стал её сын от Посейдона, Хрисаор, который в свою очередь с океанидой Каллиорией породил, трёхголового великана Гериона, супругой которого была уже известная нам Эхидна. Этот Герион, владел стадом прекрасных багряных коров, которых охранял сын Эхидны, Орф. Вот за этими-то коровами и отправился Геракл, чтобы совершить свой десятый подвиг.
Канонические версии мифа, дают нам описание долгого и полного приключений странствия Геракла к острову Эрития, во время которого он совершил множество подвигов и деяний в числе которых следует выделить установку на границе Европы и Ливии двух столпов, которые впоследствии стали именоваться Геракловыми Столпами. Традиционно считается, что эти столпы были установлены на берегах пролива Гибралтар, что в общем-то не противоречит логике, если исходить из того, что Геракл двигался к Северному полюсу вокруг Европы, т.е. по пути, который впоследствии хотел пройти Пифей. Однако не следует отрицать и тот факт, что эти столпы могли быть установлены и на границе Европы и Азии, которая проходила по Дарданелам, Босфору Фракийскому, далее по Босфору Киммерийскому, по Дону и наконец, по… устью Каспия. Очень многие древние географы, считали, что Каспийское море соединено с морем Крона или Океаном, узким длинным проливом. Показательным в этом плане выглядит свидетельство известного географа Дионисия Периэгета, который в своём землеописании, пишет:
«Второй залив (Океана) небольшой, но важнейший из всех прочих, - тот, который, начинаясь с севера от Кронийского моря, несёт свои глубокие волны в Каспийское море, которое другие называют Гирканским…
Фигура великого Каспийского моря представляет собой закругляющуюся окружность; его пожалуй, не переплывёшь на корабле в три лунных круга (три месяца!), столь велик этот трудный путь. Устремляясь снова на север, оно соединяется с течением Океана… С северо-западной стороны его обитают скифы, которые заселяют побережье Кронийского моря, по устью Каспийского моря, потом унны (гунны), а за ними каспийцы, за этими – воинственные албаны и кадусии, живущие в гористой местности».
Примерно тоже самое, говорит в своей «Естественной истории» и Плиний Старший (23 – 79 г. н.э.):
«Каспийское море вливается из Скифского океана (Северный Ледовитый) в заднюю часть Азии… через узкий, но очень длинный пролив».
О том, что Каспийское море является заливом Океана с полной уверенностью заявлял Страбон, чьё мнение в древности пользовалось особым авторитетом. Но если Каспийское море соединялось с Океаном, морем Крона или Скифским океаном посредством узкого устья, то не могло ли оно стать тем местом, где Геракл воздвиг свои легендарные столпы. Здесь следует иметь ввиду тот факт, что древние, говоря о Каспийском море как о заливе океана, могли иметь ввиду всего лишь возможность плавания по этому маршруту. Ведь уже в исторические времена были хорошо известны маршруты по которым из Каспия, поднявшись вверх по Волге, можно было доплыть не только до Белого моря, но и до Балтики. Тех же рубежей можно было достичь и начав своё плавание от устья Дона. Так Диодор Сицилийский сообщает нам следующее:
«Не малое число (!) как древних, так и позднейших писателей (между ними и Темей) рассказывают, что, когда аргонавты после похищения руна узнали, что Ээт своими кораблями занял устье Понта (Чёрного моря), то совершили удивительный и достопамятный подвиг. Проплыв вверх по реке Танаису до его истоков, и перетащив в одном месте корабль по суше, они уже по другой реке, впадающей в Океан, спустились к морю и проплыли от севера к западу, имея сушу по левую руку; очутившись недалеко от Гадир, они вступили в наше море».
Не исключено, что и Геракл отправляясь за коровами Гериона, держал путь не вокруг Европы, а через Рипейские горы, являющиеся водоразделом южных и северных рек. В пользу данной версии служит мнение эллинов живущих возле Понта, которые рассказали Геродоту о том, что на обратном пути Геракл очутился в Гилее, которая тесно привязана к северному Приазовью. Если бы он держал свой путь через Гибралтар, то он никак не мог бы оказаться в Приазовье. Ещё любопытней в этом плане выглядит свидетельство Аполлодора, который пишет:
«Подойдя к внешнему морю (Океану), Геракл взял у Гелия его широкий кубок. Переправившись на нём на противоположный материк, он на Кавказе застрелил из лука орла (порождение Эхидны и Тифона), съедавшего печень Прометея».
Канонические версии мифов о Геракле, говорят о том, что на кубке Гелия он переправлялся из Эритии в Ливию или Европу, а тут получается, что противоположным материком оказалась Азия, что могло иметь место лишь в том случае, если бы Геракл совершал свой маршрут по Русской равнине. В этом случае, если иметь в виду, что Каспий является заливом океана, становится предельно ясным, как Геракл переправившись на материк оказался у Кавказских гор. Хотя данный момент осмыслялся древними и в несколько ином ракурсе. Многие исследователи считали, что Дон берёт своё начало не только в гиперборейских пределах вообще, но и с Кавказских гор в частности. Так у Аммиана Марцелина (333-391 г. н.э.), мы находим:
«Река Танаис, получая начало между Кавказскими скалами, течёт извилистыми руслами, и отделяя Азию от Европы, теряется в Меотийском болоте».
А вот как излагает эту точку зрения, Руфий Фест Авиен:
«Танаис долго блуждает по варварским полям и потом впадает в солёное болото. Он разграничивает Азию от Европы. Его извергает высокий Кавказ; разлившись в скифские равнины, он кормит молодёжь не мирных народов».
Как видим для учёных древности, даже местоположение Кавказа выглядело неоднозначным. С одной стороны он входил в пределы греческой ойкумены, а с другой всецело принадлежал «холодной Скифии», со всеми её тайнами и загадками, среди которых выделялись не только истоки Танаиса, но и место где отбывал своё наказание Прометей. Как кажется, желание отодвинуть Кавказ на север, вызвано ещё и тем обстоятельством, что Прометей был родным братом Атланта, владыки полярных широт. А если к этому добавить то обстоятельство, что именно в полярных широтах прошёл золотой век человечества, на смену которому пришли люди созданные Прометеем «из праха земного», то мифологическая связь Дона, Кавказа, Прометея и Атлантиды получает вполне приемлемую аргументацию, которая и легла в основу сюжетной композиции на базе которой создавались мифы о Геракле.
И, наконец, мы должны отметить тот примечательный факт, что согласно свидетельству Плутарха, берега Белого моря, расположенные на той же параллели, что и устье Каспия (Северная Двина?), были заселены людьми, прибывшими сюда в свите Геракла. Данное обстоятельство как нельзя лучше подтверждает наше предположение о том, что путь Геракла на остров Орития и на остров Атланта, лежал не вокруг Европы, а через Рипейские горы, а следовательно и Геракловы Столпы должны так же находится на этом пути.
Рассмотрев десятый и одиннадцатый подвиги Геракла, мы лишний раз удостоверились в том, что первоначальная основа этих мифов, с высочайшей степенью достоверности, родилась в северном Причерноморье и через много лет, на волне миграционных процессов была занесена на Балканы. Здесь она обрела вторую жизнь, но уже в привязке к новым реалиям и новому мировоззрению, в которых уже не находилось места, для древних представлений об устройстве мира и происхождении богов и людей. Однако лишь благодаря мифу, этой уникальной форме передачи данных, мы смогли отыскать отголоски тех далёких времён, даже там, где они скрыты под, казалось бы, непроницаемой толщей более поздних наслоений.
Однако до сих пор мы сталкивались с мифами, имеющими двумерную пространственную локализацию и не выходящими за рамки общедоступных географических реалий, чего не скажешь о мифе соответствующем двенадцатому подвигу Геракла. Давно уже сложилось мнение, что это чисто мистериальный миф, а потому он не способен нести сколько-нибудь реальную смысловую нагрузку. Что миф этот создавался не для профанов и смысл его и содержание доступны лишь тем, кто достиг высшей степени посвящения. Но так ли это на самом деле. И насколько миф о снисхождении Геракла в Аид, оторван от реалий древности, не говоря уже о реалиях настоящего?


ДВЕНАДЦАТЫЙ ПОДВИГ ГЕРАКЛА.

Для того, чтобы совершить этот мистериальный подвиг Гераклу требовалось пройти очищение и получить посвящения в элевсинские таинства, для чего он стал приёмным сыном Пилия, после чего получил посвящение от Эвмолпа. Только после столь тщательных приготовлений Геракл мог позволить себе спустится в Аид, вход в который находился, возле Тайнара, что в Лаконике. Оттуда он должен был привести сына Эхидны, трехголового пса Кербера. Такова вкратце сюжетная основа этого мифа, вернее сказать один из вариантов, предназначенный для непосвящённых, ибо не даёт никакой информации ни о месте расположения царства Аида, ни о его происхождении, ни о его предназначении. Мы же исходим из того, что данный миф является логическим продолжением всех остальных в части прочной географической привязки как к северным землям вообще, так и к северному Причерноморью в частности.
Для начала вспомним, что греки зачастую именовали Аид, Гадесом и помещали его на далёком западе за Геракловыми Столпами, т.е. там же где Огигию, Эритию, Гесперию, Тартар и Атлантиду. Мы же позволим себе опереться на давно знакомую, но абсолютно не популяризированную серию мифов и легенд, согласно которых Аид и его подземное царство локализовалось в Приазовье вообще и на Нижнем Дону в частности. Остаётся лишь найти подтверждения данной версии. Вернее будет сказать, изложить давно знакомые всем факты в соответствии с выдвинутым нами предположением.
На первый взгляд задача может показаться достаточно сложной, ведь в классической древнегреческой мифологии нет никаких конкретных указаний на местоположение Аида, за исключением нескольких фрагментарных упоминаний, одно из которых, принадлежащее Гомеру, мы уже приводили в главе о гиперборейцах. Напомним, что для общения с душами умерших Одиссею пришлось спустится в царство мёртвых, которое находится у берегов Океана в сумрачной стране киммерийцев. Большинство исследователей вполне обоснованно, считает, что речь в данном случае идёт о приполярных областях, хотя уже в древности существовало и альтернативное мнение, согласно которого вход в царство мёртвых мог располагаться всё в той же стране киммерийцев, но теперь уже на берегах Дона. Здесь мы в очередной раз сталкиваемся с экстраполяцией событий происходивших в северных регионах на донскую землю. Данная традиция имеет настолько глубокие корни, что уже во времена Гомера нельзя было отличить Черноморье от Беломорья.
Мы хорошо знакомы с тем, что хитроумный Одиссей смог привести свой корабль к берегам Океана, а теперь посмотрим каким путём он это сделал, ведь по мнению многих учёных, его путь на Итаку пролегал по тому же маршруту, что и путь аргонавтов, т.е. Одиссею пришлось переплыть Понт и Меотиду, подняться по Дону, а затем по другой реке (вероятнее всего Западной или Северной Двине) спустится к Океану, где находилась сумрачная страна киммерийцев и вход в царство Аида. Что ж, рассмотрим эту версию повнимательней, для чего вернёмся ко времени окончания Троянской войны, когда многие ахейские вожди возомнив из себя великих и удачливых полководцев решили разорить побережье Аксинского Понта (Чёрного моря). В числе которых был и Одиссей.
В начале своих странствий он в составе многочисленных ахейских кораблей решил испытать удачу в богатых приморских городах Аксинского (негостеприимного) Понта. И если в Пропонтиде ахейцы не встречали серьёзного отпора, то попав в негостеприимное море они лицом к лицу столкнулись с могучими и грозными его обитателями, которые верны были традиции убивать каждого вторгшегося в их пределы иноземца. Первое серьёзное поражение ахейская армия потерпела в стране лестригонов у стен многовратного Лемноса, что располагался в Балаклавской бухте, Крымского полуострова. Незадачливые пираты столкнулись здесь с «толпой лестригонов могучих», «великанам, не людям подобных».
Только тем, что у страха глаза велики, можно объяснить те эпитеты которыми Одиссей характеризует представителей одного из племён негостеприимных тавров. К тому же многоумному Одиссею требовалось объяснение поступку, о котором он говорит следующее:

« (…) В то время как бедственно гибли
В пристани спутники, острый я меч обнажил и, отсекши
Крепкий канат, на котором стоял мой корабль темноносый
Людям, собравшимся в ужасе, молча кивнул головою,
Их побуждая всей силой на вёсла налечь, чтоб избегнуть
Близкой беды: устрашённые дружно ударили в вёсла.
Мимо стремнистых утёсов в открытое море успешно
Выплыл корабль мой; другие же все невозвратно погибли».

Но здесь Одиссей оказался не прав. Погибли не все. Многие ахейцы смогли избежать печальной участи, но дальнейшая их судьба стала от этого ещё более неопределённой. Ведь Аксинский Понт в то время всё ещё был заперт Симплегадами, а после столкновения с грозными и могучими таврами, в возможность повторить подвиг аргонавтов уже никто поверить не мог. Никто уже не мог рассчитывать невредимым подняться вверх по Танаису и далее волоком в реки Балтийского или Белого моря, откуда обогнув Европу можно было бы попасть в Средиземное море. Никто не сомневался в том, что тавры, колхи или скифы не оставят чужестранцам никаких шансов на спасение. И только один хитроумный Одиссей не мог отказаться от возможности прославить своё имя и остаться навеки в памяти своих потомков.
Однако решимость Лаэтрида не подействовала на большинство его спутников и они навсегда остались пленниками негостеприимного моря, найдя себе пристанище на обрывистом восточном берегу его. Здесь в окрестностях современных Геленжика и Туапсе они прожили не одну сотню лет, занимаясь морским разбоем и свято помня историю своего появления в этих местах.
В сочинениях многих античных авторов встречаются описания этих злополучных ахейцев, мы же приведём самый усреднённый вариант изложенный Аппианом:
«Говорят, что они (ахейцы), возвращаясь из под Трои, бурей были занесены в Понт и много страдали от варваров как эллины; послав же в родные города за кораблями и не получив ответа, они, говорят, рассердились на весь эллинский род, и всех тех эллинов, которых брали в плен, стали убивать по обычаю скифов, сначала всех от гнева, со временем же одних красивейших из них, потом же тех на кого падёт жребий. Вот что рассказывают о скифских ахейцах».
Как видим, многие герои троянской войны предпочли остаться в плену негостеприимного моря, чем повторить подвиг аргонавтов. Но не таким был Одиссей. Вопреки осторожности и наперекор страху, он направляет свой корабль к проливу Киммерийскому где когда-то произошла встреча Язона с Медеей, дочерью Ээта, и подобно аргонавтам встречает здесь надежду на спасение в лице опять же прекрасной женщины, но теперь в роли Медеи выступала светлокудрявая Цирцея. Впрочем дадим слово самому Одиссею