ЛЕГЕНДЫ О ПЕРВЫХ КАЗАКАХ.
ЭТНОПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН.

НАСЛЕДИЕ ГЕРАКЛА.

Мифы и реальность. Как порой трудно бывает провести черту между этими понятиями. Ещё труднее распознать реалистичность мифа и мифичность реальности. Гораздо проще отрицать и то и другое, отдав предпочтение первому попавшемуся догмату и слепо следовать в его фарватере. Однако очень часто догматы по своей структуре и содержанию оказываются бесконечно далеки от реальной действительности. Их смысловое наполнение не отражает всей полноты тех или иных событий и явлений, что неизбежно влечёт за собой шлейф бесконечных сомнений и недоразумений. Казалось бы, что в такой ситуации проще всего отречься от лживого догмата и отстроить совершенно новую систему взглядов. Однако на практике, жизнеспособность лживых догматов поддерживается весьма разветвлённой системой поправок и исключений, многие из которых приобретают феноменальный оттенок. Ярким подтверждением этому служит, давно вошедшее в научный оборот, понятие этнопсихологического феномена донского казачества.
Возникновение этого, по своей структуре и предназначению откровенно буферного понятия, целиком и полностью обязано давно обнаружившим себя противоречиям в вопросах зарождения и становления российского казачества. Официальный догмат, рождённый усилиями господина Броневского, слепо декларирует бегло-крестьянскую теорию, в то время, как мифологическая трактовка этой проблемы уводит нас во времена довольно отдалённые, вплоть до времён Геракла или Таргитая – Зевса.
Не приходится сомневаться в том, что абсолютное большинство, даже хорошо образованных людей, отдаст предпочтение официальному догмату. Даже не взирая на то обстоятельство, что казачество было известно с незапамятных времён, довольно большому количеству народов и государств. Красноречивым подтверждением этому может служить свидетельство польского посла в Турции, Петра Озгоя, который под 1617 г., писал: «Казаки от веку на Чёрном море буянят. Делали это во времена греков, во времена римлян, делали это и во времена предков турецкого цесаря…». Другими словами, казаки известны были всему миру задолго до нашей эры.
Впрочем дискредитировать официальный догмат, можно было бы уже тем, что донские казаки принимали участие в Куликовской битве. Однако наша задача выглядит намного шире и затрагивает не столько область исторических данных и хронологических свидетельств, сколько наличие реалистичной основы в мифах и преданиях донской земли. И прежде всего тех мифов, которые уходят своими корнями в глубокую древность, вплоть до времён Геракла, которого прочит в патриархи казачества, огромное количество легенд и преданий. Мы уже познакомились с некоторыми из них. Однако спектр этой проблемы намного шире чем может показаться вначале. Чтобы удостовериться в этом, обратимся к одному из этнопсихологических феноменов донского казачества, который заключён в традиции проведения войсковой панихиды, приуроченной к празднику покрова Пресвятой Богородицы.
Форма её проведения включает в себя панихиду, по всем казакам отдавшим свою жизнь за Веру, Дон и Отечество. После панихиды казаки принимают участие в спортивных состязаниях, традиционно включающих в себя бег, скачки, борьбу, кулачный бой, стрельбу и ристания до первой крови. Заканчивается войсковая панихида всеобщей трапезой. Данный обряд в той или иной форме известен у многих древних народов. Но вот, что обращает на себя особое внимание. Войсковая панихида донских казаков в своей архаической форме, практически совпадает с той традицией поминовения погибших, которую учредил в древней Греции Геракл и известной в последующие годы как Олимпийские игры. Греки ещё на заре свой цивилизации утратили первооснову этого явления, а вот донские казаки сохраняли её практически в первозданном виде вплоть до 1919 года, доказывая тем самым, что мифы о донском Геракле – Ярославе, намного реалистичнее, пресловутой бегло-крестьянской теории.


ГДЕ ИСКАТЬ ИСТОКИ ОЛИМПИЙСКИХ ИГР?


Общепризнанным считается тот факт, что традиция проведения Олимпийских игр зародилась в греческой области Олимпия в 776 году до н.э. А потому именно греки, являются основателями этого всемирно известного движения. Но не всё так просто, как может показаться вначале. В реальной истории хорошо известен тот факт, что традиция проведения олимпийских игр была занесена в Грецию из… Причерноморских областей. Наибольшей аргументацией располагает версия, согласно которой основоположниками проведения олимпийских игр были причерноморские племена дорийцев вторгшихся на территорию Балканского полуострова, как раз в VIII веке до н.э. Альтернативная ей версия, базируется на том предположении, что традиция проведения олимпийских игр была занесена на Балканы, опять же из Причерноморья, но немного раньше, в так называемый микенский период. Наряду с этим и первая и вторая версия сводятся к тому, что у истоков олимпийских игр стоял легендарный Геракл. Как бы там не было на самом деле, но в любом из этих случаев мы имеем дело с причерноморскими племенами, а потому и исконную родину Олимпийского движения следует искать в окрестностях Чёрного моря.

СКИФ ИЗ МИРМИДОНА.

По некоторым вариантам архаических греческих мифов, следует что родоначальники дорийцев и ахейцев были племянниками патриарха Скифа. А потому традиция проведения Олимпийских игр так же связана со скифами. Данная, на первый взгляд, весьма зыбкая теория, тем не менее обнаруживает целый ряд удивительных доказательств и обоснований, причём в самых неожиданных областях.
Всем хорошо известна «Илиада», принадлежащая перу Гомера. Главным действующим героем этой поэмы является Ахилл, царь мирмидонцев. В настоящее время принято считать, что Ахилл был греком. Однако в древности, даже греки считали Ахилла… скифом. По свидетельству Льва Диакона «Пелеев сын Ахилл был родом скиф из небольшого городка Мирмидон, стоявшего близ озера Меотида (Азовское море)». Еще поэт Ликофрон называл Ахиллеса "королем скифов".
По этой причине территория Приазовья у древних авторов часто именовалось «Ахилловой землёй». Здесь располагался «Остров Ахилла», «Ахиллесово ристалище», коса «Ахиллесов бег», многочисленные алтари, храмы и жертвенники посвящённые Ахиллу. В северном Приазовье, Ахилл почитался не просто героем, а Богом. Сценами из жизни Ахилла, украшали своё парадное оружие многие скифские цари.

ПЕРВЫЕ ИГРЫ ПО ОЛИМПИЙСКОЙ ПРОГРАММЕ.

Ко всем знаменитым подвигам великого героя древности следует добавить, что именно Ахилл является учредителем первых игр по олимпийской программе, засвидетельствованных в письменных источниках. Их проведение было приурочено к панихиде по Патроклу, сопровождавшейся возжиганием погребального костра. По свидетельству Гомера, в память о своём ближайшем соратнике Ахилл учредил состязания по; скачкам, кулачному бою, борьбе, бегу, метанию диска, стрельбе из лука, метанию копья и ристаньям до первой крови. Впоследствии все эти упражнения были включены в обязательную номенклатуру Олимпийских игр.
Шли годы. Изменялся перечень олимпийских дисциплин. Менялись правила и традиции. Постепенно исчезла панихида по великим и доблестным предкам. Однако остался олимпийский огонь, как символ погребального костра, помогавшего душе вознестись в небесную обитель богов и праведников. Олимпийское движение став обще греческим, тем не менее переживало периоды значительных упадков, пока в 394 н.э. оно было вовсе отменено. Казалось бы, что вместе с отменой Олимпийских игр древнейшая спортивная традиция человечества навсегда канула в лету. Но это далеко не так. Состязания по олимпийской, или весьма близкой к ней программе, широко практиковались у многих народов скифского корня, прежде всего в южных областях России. Здесь же долгое время сохранялся погребальный ритуал описанный Гомером.
Столкнувшись с погребальным обрядом руссов в войске князя Святослава, греческий историк Лев Диакон с изумлением отметил, что он в точности соответствует тем обычаям которые существовали в войске Ахилла. Более того, просвещённый грек был убеждён в том, что русы Святослава, как и Ахилл со своими соратниками, были уроженцами Приазовья. По этому поводу замечательный русский учёный А. Нечволодов, в своём «Сказании о земле Русской», писал: «Уже во время осады Трои, величайший из греческих героев был скиф-славянин, уроженец Азовского моря, родины и нашего доблестного казачества».

ПЕРВЫЙ ДОНСКОЙ АТАМАН.

В 1992 году, мне довелось быть свидетелем горячего спора о происхождении казачества, в котором один из стариков, безапелляционно заявил о том, «что ещё Ахилл был казачьим атаманом станицы Гниловской». При формальном подходе, можно было бы списать суть данного заявления в разряд заурядных недоразумений. Однако не будем спешить с окончательными выводами. Во-первых, хорошо известен тот факт, что во времена Троянской воины, на месте Гниловской станицы располагался один из крупнейших городов Нижнего Дона, по площади сопоставимый с достославным Илионом. Наряду с этим, существует немало версий о донской родословной Ахилла. Проанализировав множество легенд об Ахилле, известный российский учёный Н.И. Васильева, пришла к выводу, что Ахилл был скифом, а центр его государства находился в устье Дона. Не исключено, что именно это обстоятельство послужило возникновению версии о принадлежности Ахилла к числу древних предков донского казачества. Впрочем, у данного предположения есть ещё одна удивительная аргументация.

ОЛИМПИЙСКИЕ ТРАДИЦИИ ДОНА.

В последней четверти XVIII века, руководивший постройкой крепости Дмитрия Ростовского, А.И. Ригельман, посетил очень древнее урочище, под названием Монастырский Яр, близ станицы Старочеркасской. Там он стал свидетелем необычного поминовения по погибшим казакам, когда после панихиды, казаки предались играм со скачками, бегом, борьбой, стрельбой и «сделали из того для экзерциции своей настоящее ристание, в который случай и не без убийства нечаянного от скачек тех бывало». Другими словами, А.И. Ригельман столкнулся с тем самым обрядом, который описал Гомер в сцене похорон Патрокла.
Что это? Простая случайность?
Современные историки избегают прямого ответа на этот вопрос, хотя и признают многотысячелетнюю историю традиционных игр донских казаков, по своей номенклатуре в точности повторяющей игры учреждённые Ахиллом. Это скачки, бег, борьба, кулачный бой, стрельба, метание камней и копья, а так же ристание до первой крови. О древности традиционных казачьих игр говорит ещё и тот факт, что изначально на них не допускались не только женщины, но и духовенство, хотя и те и другие сопровождали мужскую процессию вплоть до места проведения состязаний.

СКОЛЬКО ЛЕТ ОЛИМПИЙСКОМУ ДВИЖЕНИЮ?

В 1896 году по инициативе Пьера де Кубертена, в Афинах были проведены первые Олимпийские игры современности. К сожалению, ни сам великий француз, ни его ближайшие сподвижники не знали того, что традиция легшая в основу греческих олимпийских игр, а потому и само олимпийское движение никогда не умирало, ибо свято сохранялось в обычаях и традициях донских казаков. А потому именно далёкие прямые предки донских казаков должны по праву считаться основоположниками олимпийского движения…
Можно представить реакцию на данное заявление со стороны скептиков и снобов всех мастей. Слишком невероятным и даже фантастическим выглядит данное предположение в свете традиционных представлений о древней истории России и казачества. Тем не менее, в разрезе исторической науки, истина не может быть незыблемым догматом. Методы её познания предполагают неизбежный отказ от ранее существовавших догм и представлений. Великий Декарт, говорил: «Чтобы найти истину, каждый должен хотя бы раз в жизни освободиться от усвоенных им представлений и совершенно заново построить систему своих взглядов».

ДОН - ПРАРОДИНА ДРЕВНИХ ГРЕКОВ.

Для того, чтобы убедиться в справедливости суждений Декарта, приведём всего лишь один, но весьма красноречивый пример. По одной из устоявшихся традиций считается, что фундамент Олимпийского движения был заложен представителями Микенской цивилизации, к числу которых нередко причисляют и легендарного Геракла. Как и Ахилл, все они считались выходцами из Причерноморья, а более конкретно, из балкано-дунайского региона, где сохранилось множество характерных микенских артефактов. Долгое время данная версия занимала позиции непререкаемого догмата. Однако, уже в начале ХХ века характерные микенские артефакты, стали обнаруживать себя в донском регионе. При этом, каждый раз их появление объясняли прямым заимствованием из Греции, или в крайнем случае из балкано-дунайского региона. Но время не стоит на месте и после того, как в научный оборот были введены серии высокоточных калибровочных радиоуглеродных дат и результаты исследований в области дендрохронологии по бронзовому веку, выяснилось, что донские артефакты намного древнее, чем их греческие или дунайские аналоги. Другими словами, прародина микенцев, заложивших основы древнегреческой цивилизации, находилась в донском регионе. А потому здесь же, как это было показано выше, следует искать и истоки олимпийского движения.
Вот какая получается история!
29.06.2004 г.


ВЕЛИКИЙ ПРЕДОК КАЗАКОВ?

Так уж сложилось, что в наше «просвещённое» время, без тени сомнений, за чистую правду принимается откровенная ложь, а реальная действительность облачённая в самые скоморошные лохмотья, чаще всего воспринимается с безразличным недоверием, или даже с омерзительным отвращением. И всё-таки правда живёт. Живёт в сердцах тех людей, чей разум раскован, и не поражён вирусом официальных догматов.
Наверное в силу этих причин, мы всё ещё сохраняем шанс овладеть подлинной историей русского народа, несмотря на её тотальную дискредитацию и шельмование, в том числе и со стороны официальной науки. Наверное поэтому, время от времени рождаются новые и сверхновые версии и теории, о прошлом России и русского народа, в которых ищутся ответы на проблемы сегодняшнего дня и строятся прогнозы на будущее. Наверное поэтому, не прекращаются поиски начала начал, как русского народа вообще, так и его составных частей в частности, среди которых одну из ключевых позиций занимает проблема происхождения казачества.
В настоящее время, наиболее прогрессивные исследователи древнейшей истории казачества, единодушно соглашаются с тем, что его истоки надо искать не в раннем средневековье, а гораздо раньше, вплоть до эпохи киммерийцев, скифов и Троянской войны. Работая в этом направлении, многие учёные пришли к выводу о том, что из достоверно известных исторических личностей, на роль патриарха казачества может претендовать только Эней. Данная версия, введённая в научный оборот ещё в XIX веке, считается на сегодняшний день, единственно достойной внимания. При этом почему-то остаются вне поля зрения те многочисленные факты, что среди уроженцев Приазовья, под стенами Илиона сражался не один Эней. Более того, даже в лагере его противников, мы встречаем, всё тех же уроженцев берегов Азовского моря, таких как Ахилл и его двоюродный брат, Аякс Теламонид…
Впрочем, наши претензии насчёт того, что Ахилл не выдвигался на роль патриарха казачества, не совсем верны. Вспомним, что в том или ином виде, данная версия, была упомянута в работах Нечволодова, Петухова, Дёмина, Лучина, Малаховой, Васильевой и т.д. Но высказать версию или сформулировать теорию, это отнюдь не значит, что тем самым она автоматически обретает под собой реальную историческую основу. Для того, чтобы присвоить Ахиллу право называться патриархом казачества, необходимо построить такую теорию, в которой просматривались бы реальные параллели, способные увязать воедино историю зарождения казачества с родословной Ахилла и его потомков…
Чисто внешне, данная постановка задачи может показаться откровенным блефом. Но это с позиций официальной науки. Что же касается реальной истории, то она не всегда совпадает с теми теориями, которые преподают в школах и вузах. А потому возьмём на себя смелость заявить, что нам уже известна та версия, которая сможет связать Ахилла с казачеством.
Дабы подкрепить слова делом, вспомним, что прямыми потомками Ахилла были царские скифы. Данный факт, хоть и не имеет под собой строгой доказательной базы, однако более логичен и правдоподобен чем любой альтернативный ему вариант. Более того, его форма и содержание не уступают в своей реалистичности, большинству общепризнанных версий, объясняющих генезис племён и народов, периода Троянской войны. Во всяком случае, на территории Греции, в том числе и в Фессалии, не было народа, который считал бы Ахилла своим патриархом, в то время как царские скифы относились к нему, как к обожествлённому предку.
Впрочем, разговоры на данную тему не имеют никакого смысла, ибо сами греки, считали Ахилла, ни кем иным, как скифом с берегов Азовского моря. А учитывая то обстоятельство, что Ахилл жил в до-скифскую эпоху, то его причисление к скифскому роду племени могло быть лишь в том случае, если бы он был в числе его патриархов. Да и упоминание Ахилла в числе предков средневековых руссов, имеет смысл лишь в том случае, если от него вели свою родословную царские скифы. Ведь впервые этноним руссы появился не на берегах Балтики, а на берегах Азовского моря, как раз в тех местах, где располагались родовые земли Ахилла и царских скифов.
Как кажется нет необходимости вести дальнейшее обоснование того факта, что царские скифы вели сою родословную от Ахилла. Опустим мы и тот факт, что от царских скифов, а значит и от Ахилла вели свою родословную приазовские россы. Ведь целью наших поисков являются истоки казачества, которые пока никак не просматриваются сквозь рассуждения о единстве генеалогического древа Ахилла и царских скифов. Но это пока.
Для того, чтобы перейти к проблеме зарождения казачества, уясним сначала то, каким должен был быть этноним царских скифов. К сожалению, в письменных источниках он, как имя Бога, нигде не упомянут, а потому попробуем реконструировать его, на основе сравнительного языкознания. Для того, чтобы сделать это, переведём на скифский язык, выражение «царские скифы».
Что касается греческого слова скифы, то его перевод на скифский нам хорошо известен. Сами себя скифы именовали саками, откуда и пошли сакалоты, сакалиба, склавины, славяне. Что же касается русского слова царские, то его перевод на скифский несколько затруднён. У скифов было в употреблении слово сар, что значит царь, но его употребление со словом саки, звучало бы как сар саки, что значит царь скифов, но никак не царские скифы. Если мы попробуем вместо слова сар, использовать слово сай, то выражение сай саки, будет означать владыка скифов. В таком случае, у нас остаётся единственный вариант. Русское слово царские, по-скифски звучало как кай, кий, кей. Именно это слово, лежало в основе имени знаменитого князя Кия, основателя Киева. Хотя форма киав, намного древнее формы кий. По мнению И.В. Рак, слово киав, кави, кавай, у древних арийских племён означало титул племенного вождя, который был одновременно и верховным волхвом. Позднее данное слово в форме кей, кейи, стало употребляться для обозначения царского титула иранских царей (представлявших собой исконных жителей Причерноморья, мигрировавших в Азию на волне киммерийского исхода). Для обозначения того же смыслового содержания греки употребляли слово кай. Титул Кей, присутствовал в официальной царской титулатуре Сасанидов (корни генеалогического древа которых находятся в Приазовье). Использовали данный титул и римские императоры (дальние потомки донских казаков по линии Энея), называя себя кесарями, от древнескифского кей-сар. Даже императоры «Священной римской империи», впрочем, как и германские императоры именовали себя кайзерами, опять же от древнескифского кай-сар.
Но если слово кай, является своеобразным титулом, обозначающим принадлежность к царской или правящей элите, то скифское слово кай-саки как раз и будет обозначать тех самых царских скифов (скифы басилеи), о которых писал Геродот. В свою очередь, на огромных просторах России, ещё в XIX веке, слово кай-саки, обозначало тоже самое, что и казаки…
По всему выходит, что современные казаки, есть никто иные как царские скифы Геродота, ведущие свою родословную от великого героя Троянской войны – Ахилла.



ЛЕГЕНДЫ ОБ АКСАПОЛЕ.


Если верить данным археологии, то примерно в VII веке до нашей эры, в истории Кобяковской культуры, наблюдается катастрофический упадок. Цветущая, неповторимая и единственная в своём роде культура бронзового века, внезапно замирает, а на вершинах донских холмов, некогда занятых многолюдными городами появляется стерильный слой. По мнению большинства учёных, данный катаклизм был вызван скифо-киммерийским конфликтом. По другим данным низовья Дона были опустошены войсками Дария, во время скифо-персидской войны. Намного реже гибель Кобяковской культуры связывают с итогами Троянской войны, которая якобы имела место не в XIII, а в VIII веке до нашей эры. Как бы там ни было на самом деле, но мы должны признать тот факт, что в истории Нижнего Дона наблюдался период глобального упадка, поставившего на грань исчезновения носителей одной из самых ярких культур древности.
Однако не смотря на все признаки существенного запустения есть основания говорить о том, что преемственность между представителями эпохи бронзы и железа сохранялась и её представителями были легендарные потомки Кол-Аксая – аксаматы или Акса-меоты, что означает главные или царские меоты. Скифо-сармато-иранское «xsaya» и «xsaia», в большинстве случаев трактуется в значении царь, владыка. В исторических источниках аксаматы фигурируют либо под собственным именем, как у Татищева (потом по всему Дону, двумя устьями текущему, живут аксаматы, (как говорят) потомки мидийцев.; История Российская. I, Глава 14), либо в форме языгов, язаматов, яксаматов и иксаматов.
«Если принять последний тезис и учесть возможную генетическую связь языгов с язаматами (яксаматами) … то их корни должны уходить к началу скифской эпохи, поскольку язаматы упоминаются уже у Гекатея, писавшего в конце VI в. до н.э». (Каменецкий И.С., 1971). Причём, и это следует отметить особо, языги часто выступают под тем же эпитетом, что и аксаматы, т.е. «царские». Царскими их именует Страбон [Strabo. VII.3.17], и Аппиан — в «Войнах с Митридатом» [Арр. 72]. В развитие данной темы следует отметить, что царскими именовались только те племена и народы которым принадлежали низовья Дона, что лишний раз доказывает особый статус этого региона. Но продолжим знакомство с этнонимом царских меотов.
«Язаматы (иксибаты, иксоматы, эксоматы, яксоматы) — иранояз. племена, впервые засвидетельствованные под именем иксибаты Гекатеем Милетским (VI в. до н.э.)» wap.karachays.borda.ru/…
Иксаматы - вариант племенного названия язаматов. Согласно Скимну Хиосскому (III-II вв. до н.э.), язаматы были савроматским (сарматским) племенем на побережье Меотиды.
«За ними, по словам Деметрия, следует меотийское племя, называемое язаматами, а по Эфору оно называется племенем савроматов. С этими савроматами соединились, говорят; амазонки, пришедшие некогда после битвы при Термодонте». (www.lants.tellur.ru/history/DRSZI/I.1.htm)
«Ведь язаматы обитали в окружении меотских племен, а по языку и по материальной культуре были близки скифам. Сходными со скифскими были оружие, конская узда, металлическая посуда. Сближала эти народы и традиция хоронить умерших». (www.rojdenierus.ru/forum/viewtopic.php)
«За пять лет до Александра Великого Сарматская земля, из коей большая часть жителей перешла в Европу, обитаема была Яксаматами и Язаматами, народом, славившимся своим могуществом даже (за) несколько сот лет после его кончины». (ingushetiya-ru.livejournal.com/102129.htm)
Из последней цитаты, мы узнаём, что в IV веке до нашей эры, племя яксаматов (аксаматов), известное ещё с VI века, перешло в Европу, т.е. расселилось на правом берегу Дона. Именно в это время археологами отмечается повсеместное заселение городов принадлежащих Кобяковской культуре бронзового века. Заселение это было столь мощным, что уже в III веке до нашей эры, главный торговый город аксаматов под названием Танаис, по товарообороту вышел на лидирующие позиции в Северном Причерноморье. Что касается столицы и политического центра аксаматов, то им стал город Акас, располагавшийся на месте Кобяковского городища. На картах Птолемея, этот город поименован как Аксаполь (Exapolis), в дословном переводе город аксов. Нетрудно догадаться, что Аксаполь, это Аксай, унаследовавший своё название от мифического речного божества Ар-аксая, и патриарха царских скифов (казаков) – Кол-аксая, через этноним аксаматов, больше известным античным историком под именем иаксаматов.
Правда, с началом активного заселения Европы, имя аксаматов стало подвергаться всевозможным интерпретациям. Порой самым неожиданным. Одним из показательных примеров может служить «Декрет Протогена» (III в. до н.э.), в котором фигурирует царь саев (xsaya – аксаев) Сайтафарн (Ксайтафарн). По весьма распространённому мнению, сайи этого декрета, есть никто иные, как «царские сарматы», т.е. аксаматы или языги. Браун Ф., Harmatta J., Мачинский Д.А., Симоненко А.В., Лобай Б.И. и Исмагилова Р.Б., все они сходятся во мнении, что сайи Сайтафарна, как и сам их предводитель получили своё прозвище от слова «xsaya», т.е. Аксай. Именно так называлось старое русло Дона ныне превратившееся в его рукав.
Однако у реки Аксай в древности существовали и другие имена. Наиболее распространёнными были Оар (Arosa) и Аракс. Именно Аракс дал название одному из самых известных народов сармато-аланского мира роксаланам (Аракс-аланам). Пожалуй впервые этот этноним стали применять в отношении легендарной аксайматской царицы Амаги, жены Мидоссака, по всей видимости приемника Сайтафарна.
У античного писателя Полиэна, жившего во II веке до нашей эры, есть такой рассказ… У царя сарматов Мидоссака была жена по имени Амага — женщина умная и воинственная. Сам Мидоссак все свое время отдавал разгулам и пьянству, и Амага сама чинила суд и расправу, отражала набеги врагов. Слава о ней разнеслась по всей Скифии, так что жившие на Таврическом полуострове херсонеситы, обижаемые царем соседних скифов, попросили ее принять их в число союзников. Сначала Амага послала скифскому царю приказание прекратить свои набеги на Херсонес, когда же он не послушался, она выбрала 120 человек, сильных душою и телом, дала каждому по три лошади и, проскакав с ними в одни сутки 1200 стадий (190—220 километров), внезапно явилась ко двору царя и перебила всех стражей, стоявших у ворот. Скифы пришли в смятение от неожиданности и вообразили, что нападающих не столько, сколько они видели, а гораздо больше. Амага же, ворвавшись с отрядом во дворец, убила царя и бывших с ним родственников и друзей, страну отдала херсонесцам, а царскую власть вручила сыну убитого, приказав ему править справедливо и, помня печальную кончину отца, не трогать эллинов и варваров.
Воинственная Амага, как нельзя лучше соответствует тому мнению античного мира о сарматских женщинах, которое можно найти в труде "О положении земли" Помпония Мелы, который пишет: «Изогнутую прибрежную полосу между Боспором (Боспор Киммерийский - Керченский пролив) и Танаисом (Дон) населяют меотийцы, тореты, аррехи, фикоры и иксаматы. Иксаматы живут у самого устья Танаиса. У всех этих народов женщины занимаются теми же делами, что и мужчины, так что даже от военной службы они не освобождаются. Мужчины у них служат в пехоте и стреляют из лука. Женщины участвуют в конных сражениях, причем они не наносят ударов мечом, а, накинув на врага аркан, тащат его за собой, и таким образом убивают. Время вступления женщины в брак не определяется у них возрастом: те, которые не убили ни одного врага, остаются девами... Берега этой реки (Дона) и прилагающие к ним земли населены савроматами. Это - люди одного племени, но среди них различается несколько народностей, носящих неодинаковые названия».
По преданию, легендарная Амага была похоронена на берегу Дона или Аксая. Быть может это её могила была раскопана в 1987 году. Во всяком случае, легендарная Кобяковская царица-жрица, похороненная в полном военном облачении в могильнике № 10, кобяковского некрополя, внешне полностью подпадает под это сопоставление. Впрочем, на ту же роль может претендовать и царица из кургана Хохлач.
Как бы там ни было, но вплоть до первого века нашей эры, основная масса захоронений «царских сарматов», тяготеет к берегам Нижнего Дона, что опять же свидетельствует в пользу его особого статуса. Статуса, который во многом способствовал появлению мифов и легенд о зарождении и становлении русской государственности.

Военные успехи Сайтофарна, Мидосака и Амаги, способствовали появлению на мировой карте нового государства получившего название Сарматия Европейская. Как принято считать, приемник или сын Мидосака и Амаги, царь Гатал сумел оформить государственное устройство своего народа, что в свою очередь позволило ему выдвинуться на позиции ведущей военной и политической силы античного мира. Не случайно, именно Гатал, впервые в истории Причерноморских государств, в 179 году до н.э. стал участником подписания межгосударственного договора. В “Истории” Полибия, говорится о том, сарматский царь Гатал из числа европейских правителей подписал договор Фарнака I, царя понтийского, с Эвменом II Пергамским, Прусием II Вифинским и Ариаратом V Каппадокийским. Из числа азиатских правителей в договор были внесены: Артаксий, правитель большей части Армении, и Акусилох, а из числа автономных общин — гераклеоты, месембрияне, херсонеситы и с ними кизикцы.
Выход на международную арену предполагал наличие не только военной, но и экономической мощи, которая не мыслима без значительных людских ресурсов. Если рассматривать государство Гатала, то можно отметить тот примечательный факт, что его политический, военный и экономический центр тяготел к Нижнему Дону, где в это время уже сформировалось множество городов и сельских поселений, осуществляющих свои внешнеэкономические связи через один из крупнейших торговых городов той эпохи – Танаис. Помимо Танаиса следует отметить ещё два крупных города Нижнего Дона, это Наварис, под которым мы подразумеваем Нижнегниловское городище, и конечно же Аксаполь, крупнейший и главнейший город Подонья.
В своей работе «Роксоланы царя Гатала и ревксиналы царя Тасия», Лысенко Н. Н., замечает, что «отмеченные выше обстоятельства значительно усиливают гипотезу о местонахождении этнополитического центра сарматского царства Гатала в Подонье и ее роксоланской этнической основе». А коль так, то мы должны согласиться с тем, что Аксаполь, по всем внешним признакам должен был выполнять функции столичного города.
Разобравшись со столицей, неплохо было бы узнать название государства, которому она принадлежала. На всех без исключения древних картах, это государство именовалось Европейской Сарматией. Однако это далеко не единственное наименование, бытовавшее в то время. По мнению Осташко А.В., «со времени Гатала и идёт начало Русколани, или, как выражаются современные исследователи, — «третьего» центра Руси, хотя это, по сути, была самая первая Русь». Такого же мнения придерживаются такие видные исследователи древней истории Руси, как А.Асов, С.Ляшевский, С.Лесной и мн. др. Примерно о том, же говорит нам и Книга Велеса. «И так земля наша осталась от края до края Русколанью, в битвах данной нам богами и очищенной от врагов» (III 34).
Так, что это за таинственное государство Русколань, которое считают самым первым центром исторической Руси. Первое, что приходит на ум, так это явное созвучие Русколани с этнонимом роксолан, в которых многие исследователи видят не только прямых наших предков, но и создателей этнонимов рос – рус. Насчёт прямых предков, здесь вроде бы всё понятно. На Дону и в настоящее время зачастую практикуется обряд катакомбного захоронения, присущего роксоланам, и широко представленном на некрополе Кобяковского городища (Аксаполя). Подтверждением данной прямой преемственности древних и современных жителей Подонья, служит и мнение представителей официальной науки. Так, один из крупнейших специалистов по данной проблеме академик В. П. Алексеев пишет: «Несомненно, что большая часть населения, проживающая в южнорусских степях в середине первого тысячелетия до н. э., является физическими предками восточнославянских племен эпохи средневековья». Так что с первым утверждением вроде всё ясно. А вот насчёт этнонимов рос – рус, что-то не стыкуется.
Мы уже указывали на то обстоятельство, что свой этноним роксоланы получили от наименования священной реки Аракса – Аксая, который по всем внешним признаком никакого отношения к корневой основе рос – рус, вроде бы не имеет. К тому же абсолютное большинство лингвистов и историков отрицают возможность перехода ракс-рокс, в рос-рус, хотя эти слова и очень близки по своей структуре. Так откуда же тогда взялась легендарная Русколань, как первообраз современной России?
Как кажется, здесь всё же правы те, кто увязывает этот топоним, с этнонимом роксоланов. Что же касается причисления Русколани к первому центру Руси, то здесь гораздо большую роль сыграли не роксоланы, а сменившие их в низовьях Дона аорсы.
Аорсы (греч. Aorsoi), союз сарматских племён. Сведения об Аорсах. имеются у Страбона, Птолемея, Плиния и Тацита. Ко 2 в. до н. э. заняли степи между северным берегом Каспийского моря и Доном и спустились к югу до Кавказа. Аорсы были воинственными кочевниками-скотоводами, активно участвовали в караванной торговле между народами Закавказья, Боспорского государства и Средней Азии. Во главе с племенными вождями (царями) участвовали в междоусобных войнах Боспорского государства в1 в. дон. э.—1 в. н. э. Во 2 в. н.э. А. вошли в состав союза сарматских племён, возглавляемого аланами. (БСЭ)
Страбон на начало нашей эры указывал, что аорсы и сираки «простираются на юг до Кавказских гор; они частью кочевники, частью живут в шатрах и занимаются земледелием». Далее Страбон конкретизировал: «Эти аорсы и сираки являются, видимо, изгнанниками племен, живущих выше, а аорсы обитают севернее сираков. Абеак, царь сираков, выставил 20 000 всадников, Спадин же, царь аорсов, даже 200 000; однако верхние аорсы выставили еще больше, так как они занимают более обширную область, владея почти что большей частью побережья Каспийского моря. Поэтому они вели караванную торговлю на верблюдах индийскими и вавилонскими товарами, получая их в обмен от армян и индийцев; вследствие своего благосостояния они носили золотые украшения. Аорсы, впрочем, живут по течению Танаиса, а сираки — по течению Ахардея...»
Правивший на Боспоре царь Митридат VIII около середины I в. н.э. решил отложиться от Рима. Но его планы были выданы императору Клавдию братом Митридата Котисом. Римляне низложили Митридата, царем Боспора объявили Котиса, а на Боспор направили легионы под командованием Дидия Галла и Гая Аквилы. Митридат бежал на «азиатскую сторону» Боспора — на Северный Кавказ, к дружественным ему сиракам во главе с царем Зорсином.

Между сираками и аорсами, несмотря на их близость, существовали разногласия. Когда римские послы прибыли к царю аорсов Эвнону, тот охотно согласился помочь Риму. По Тациту, «было условлено, что Эвнон будет действовать конницей, а римляне возьмут на себя осаду городов». Объединенное войско римлян и аорсов провело контрнаступление, отбило город дандариев Созу и затем осадило столицу сираков — город Успу, «расположённый на возвышенности и укрепленный стенами и рвами» .
В целом укрепления Успы были слабыми — стены ее были не каменными, а из плетней и прутьев с насыпанной между ними землей; следовательно, они не были прочны и высоки. Успа пала. Царь сираков Зорсин капитулировал и дал римлянам заложников. Потерявший же всякие шансы дальнейшего сопротивления Митридат явился в столицу аорсов. «Он. вошёл в покои царя и, припав к коленям Евнона, говорит: «Митридат, которого римляне столько лет ищут на суше и на море, является к тебе добровольно. Поступай, как тебе угодно с потомком великого Ахемена; это одно, чего не отняли у меня враги».
Царь аорсов Эвнон, «тронутый его знаменитостью» и превратностями судьбы, поднял Митридата с колен и похвалил за то, что «именно народ аорсов и его, Эвнона, руку тот избрал для испрошения себе милости». В Рим, к императору Клавдию, немедля были посланы гонцы аорсов с личным письмом Эвнона, в котором говорилось так: «Начало дружбе между римскими императорами и царями великих народов кладётся схожестью занимаемого ими высокого положения; но его с Клавдием связывает и совместно одержанная победа. Исход войны только тогда бывает истинно славным, когда она завершается великодушием к побеждённым – так и аорсы ничего не отняли у поверженного ими Зорсина».
В данном письме, обращает на себя внимание не столько то, что аорсы имели письменность, сколько отчётливо просматриваемая самооценка царя аорсов Эвнона, который без тени сомнения приравнивает себя в числу царей великих народов равных римлянам. Более того, он берёт на себя смелость поучать императора Клавдия благородству и снисходительности.
Клавдий, по словам Тацита, был склонен потребовать выдачи мятежного Митридата оружием, но передумал — «войну пришлось бы вести в местностях бездорожных, на море — без гаваней; к тому же цари там воинственны, народы кочевые, почва бесплодна, медлительность будет тягостна, а торопливость чревата опасностями, не велика будет слава в случае победы, но велик позор в случае неудачи». В итоге, Клавдий ответил Эвнону такими словами: «Хотя Митридат и заслуживает наистрожайшего наказания, и он Клавдий, располагает возможностью покарать его, но как уже установлено предками: насколько необходимо быть непреклонным в борьбе с неприятелем, настолько же подобает дарить благосклонность молящим о ней».
В результате Митридат был передан прокуратору Юнию Цилону и доставлен в Рим, где по словам Тацита, тот говорил с Цезарем более гордо, чем надлежало бы в его положении, и получили известность такие его слова: «Я не отослан к тебе, но прибыл по своей воле; а если ты считаешь, что это неправда, отпусти меня и потом ищи».
Могущество Русколани во времена аорсов подтверждается ещё и тем, что в этот исторический период в захоронениях сарматской знати обнаруживает себя огромное количество изделий римских мастеров. Практически по единодушному мнению российских историков, эти богатства прибывали на Дон, ни через рынки Танаиса, а в виде даров подносимых римскими императорами, в обмен на мир и предрасположенность со стороны аорсов.
Как кажется нет нужды в дальнейших поисках доказательств могущества и величия Русколани. Остаётся только доказать, что она действительно была первообразом современной России. И то, что в её формировании не последнюю роль сыграли аорсы.
Что касается отождествления аорсов и росов, то на сегодняшний день вокруг этой проблемы сформировалось два непримиримых лагеря. Представители одного из них, твёрдо уверены в том, что аорсы и росы это одно и тоже. Их оппоненты, возражают всеми возможными способами, пытаясь увести этноним аорсов как можно дальше от России. При этом, сбрасывается со счетов полное созвучие этих двух этнонимов. Не обращается внимание на то, что переход слова росы в аорсы, полностью соответствует нормам словообразования в языках западноевропейских народов. Взять к примеру русское слово работа и немецкое арбайт с тем же смысловым значением. Однако для нас наибольшее значение имеет мифологический аспект соответствия росов и аорсов. И здесь мы уже в который раз обращаемся к текстам древних легенд, согласно которым, современная река Аксай некогда называлась Араксом по имени Ар-Аксая и Оаром, по одному из имён Ехидны. В поэме Валерия Флака «Аргонавтика» фигурирует могучий герой, скифский царь Колакс. Он назван сыном или потомком Юпитера (Зевса) и нимфы со змеями Оры, в облике которой без труда угадывается Ехидна, которая и стала источником одного из имён реки Аксай. Но греческий Оар, как уже было показано выше, соответствует скифо-иранскому Aros, Arosa, Rossa, откуда мы и получаем уже знакомых нам аорсов и их прямых наследников росов. К слову будет сказать в древнерусских ведах и преданиях дочерью Дона – Батюшки выступает русалка Рось. (А.Асов)
Как бы это не показалось странным, но древняя легенда об Ар-Аксае, Таргитае или Зевсе, Ярославе или Геракле, имеет самое непосредственное отношение к возникновению этнонима и топонима рос, а следовательно и Российской государственности, начало которой было положено племенами саев (xsaya), роксаланов (roxalanos) и аорсов (aorsi), чьи этнонимы имеют самое непосредственное отношение к реке Аксай. Впрочем нельзя забывать и город Аксай и его предтечу Аксаполь, в котором по нашему предположению находилась ставка и покои царя Эвнона, к ногам которого припадал легендарный Митридат. И куда прибывали многочисленные римские посольства с несметными дарами, бремя распоряжения которыми впоследствии будет возложено на царя Индиабу. Но это уже совсем другая история или миф.
Наш анализ мифа о том, что на берегах реки Аксай и в городе Аксае могла зародится Российская государственность был бы не полным, без упоминания того примечательного факта, что в раннем средневековье река Дон очень часто именовалась Русской рекой. Чаще всего приходится слышать, что причиной тому обитавшие на её берегах росы, наводившие страх и ужас на все причерноморские и прикаспийские государства древности. Однако, как кажется, у этой внешне справедливой версии, есть достойный конкурент. Мы уже высказывали предположение, что именно река давала имена народам обитавшим на её берегах во времена античности. Так и в случае с Русской рекой, вполне возможно, что это её собственное название. Как и название легендарной Русской земли, насквозь пронизавшей древние летописи, а на поверку оказавшейся ничем иным как Подоньем.
Чтобы подвести под наше предположение, доказательную базу обратимся к карте 1653 года изготовленной в мастерской Николя Сансона, на которой хорошо нам известный закавказский Аракс, поименован никак иначе как Ross, что значит Русская река.
В этой связи не лишним будет заметить удивительный пассаж связанный с тем, что мы именуем часть закавказских территорий, некогда принадлежавших Скифскому царству – Грузией, т.е. г-Русией, а её жителей г-русинами, в то время как весь остальной мир знает их под именем Георгия. Не это ли разночтение географических названий и этнонимов, послужило тому, что римские поэты перенесли действие мифа об аргонавтах с берегов Дона, на территорию г-Русии. Как кажется, в этом, внешне парадоксальном сравнении, всё же есть зерно истины. Как и в том, что по мнению Е.Классена, в мире не так уж много стран, в которых древние росы или русы не селились бы своим большим или маленьким царством.





ЛЕГЕНДА О МАКЕДОНСКОМ ЦАРЕ.

Про Александра Македонского написано немалое количество книг, монографий, статей и очерков. Не обходят его стороной и на страницах учебников и энциклопедий. Его образ нашёл многогранное отображение в кинематографе, живописи, скульптуре. В том или ином виде он представлен в различных религиозно мистических учениях, включая христианство. Трудно отыскать человека, который бы не был знаком с именем этого великого человека. Вот только величие его трактуется по-разному. Кто-то видит в нём величайшего полководца, для кого-то он величайший культуртрегер, распространивший свет эллинистической культуры на огромные пространства Азии и Африки, а кто-то воспринимает его как избранника божьего, призванного защитить мир от зла и насилия и тем самым спасти его.
Данные подходы к определению величия Александра в той или иной степени представлены во всех источниках повествующих о его жизни и деяниях и уже успели превратиться в непререкаемую догму. Однако, следует отметить тот факт, что образ македонского царя и мир в котором он жил отнюдь не так просты, как это может показаться, если опираться лишь на официальные догматы. Идеологические рамки отнюдь не способствуют воссозданию реальной картины мира и реальных целей и задач, которые пытался решить этот, во многом незаурядный человек. Более того, если приглядеться к его свершениям и достижениям повнимательней, то нетрудно заметить, что вся их догматическая часть, положенная в основу большинства книг и энциклопедических статей, есть ничто иное, как обыкновенная идеологическая диверсия, рождённая из ничего, а потому и не представляющая собой ничего существенного. Ничего существенного не в материальной, а в духовной сфере. Александр создал величайшую империю древности. Он совершил великое количество подвигов и преступлений. Но ради чего он это сделал? Где искать глубинный смысл всех этих деяний?
Попытки дать ответ на этот вопрос мы можем найти во многих трудах посвящённых его жизни. Но если ранние историки, включая его ближайшее окружение, склонялись к религиозно мистической версии, то поздние авторы разрабатывали более приземлённые теории. С годами они всё больше склонялись к тому, что Александр прежде всего жаждал славы, величия и богатства, основой достижения которых были его незаурядные полководческие данные. Но так ли это на самом деле?
Как кажется, признавая выдающиеся полководческие данные Александра помноженные на личную храбрость и отвагу, нужно признать и тот факт, что его оппонентами были главным образом олигархические империи и государства, по определению не способные к ведению тотальных воин. Уровень его величия добытого в ходе покорения греков, персов и египтян сопоставим с уровнем величия таких скифских (славянских) полководцев, как Мадий, Аларик, Одоакр, Радогаст, Атилла и др. Египет, Ассирия, Персия, Карфаген, Рим, Византия, переходя в статус олигархических империй становились лёгкой добычей для тех кто презирал их и имел задатки полководческого таланта. Многие историки склонны считать, что победить Дария оказалось намного проще, чем одолеть родоплеменные союзы иранского нагорья, не говоря уже о Бактрии, Согдиане и Индии, где Александру так и не удалось установить и укрепить своё владычество. И уж совсем невыполнимой оказалась задача по покорению Скифии, где на фоне призрачной победы над отрядом удельного князя Кинтала, Александр вынужден был смириться с целым рядом жестоких поражений, в том числе и с трагической гибелью огромной македонской армии ведомой Зопирионом. Не смотря на ряд выдающихся побед, он так и не ощутил себя покорителем Вселенной. Более того, он по всей видимости прекрасно осознал недостижимость этой цели. Персов, греков и египтян можно было покорить, а вот скифов нужно было порабощать, что выглядело абсолютно нереальным, при любом соотношении сил и средств. Впрочем, роль поработителя вряд ли устраивала и самого Александра, в чём наверное и следует искать истинное величие полководца.

Александр Македонский Александр в образе Геракла.
Нужно признать, что некоторые учёные соглашаются с тем, что македонцы победили главным образом тех, кто позволил им это сделать, а потому главнейшей заслугой Александра считают распространение эллинистической культуры на территорию азиатских народов. Однако и здесь все обстоит не совсем так, как это изложено в догматических версиях. Эллинистическая культура распространилась в Египте и в Азии за несколько столетий до Александра, а потому ни о какой культурной экспансии речи быть не может. В нашем распоряжении нет никаких свидетельств насчёт того, что персы или бактрийские скифы, переняли у македонцев какие либо обычаи или религиозные культы. Напротив, македонцы, начиная с самого Александра, самым активным образом приобщались к арийской культуре.
Плутарх, в своих «Избранных жизнеописаниях», сообщает: «Когда Александр выступил с войсками в Парфию, и в этой стране, отдыхая от трудов, он впервые надел варварское платье. Толи потому, что умышленно подражал местным нравам, хорошо понимая, сколь подкупает людей всё привычное и родное, то ли, готовясь учредить поклонение собственной особе, он хотел таким способом постепенно приучить македонян к новым обычаям».
Но сменой платья дело не закончилось. Вскоре царь женился на Роксане дочери, какого-то персидского сатрапа, хотя в письме Антипатру, он говорит о том, что взял в жёны дочь скифского царя. Затем под самыми различными предлогами он стал женить македонян на персиянках, тем самым ещё больше приближая их образ жизни к местным обычаям. В это время, варварские обычаи почитания царя, и богов, постепенно вытесняют греческие. Персы доминируют в ближайшем окружении царя и составляют большую часть его войска.
Английский историк Грот в своей «Истории Греции», указывает на то, что: «Необычайные успехи Александра на Востоке произвели в его характере большую перемену. Он в первую очередь стал заботиться не о том, чтобы передать европейские идеи восточным частям своей империи, а напротив старался любой ценой ввести персидские обычаи в греческий быт».
Само собой разумеющееся, что такое поведение царя не могло не вызвать возмущение и отторжение у некоторых македонян, верных своим идеалам и традициям. Однако таковых было немного. К тому же Александр не церемонился с устранением тех, кто пытался помешать ему в деле объединения двух культур и народов, даже если речь шла о его ближайших соратниках. Жертвами этих репрессий стали такие видные македоняне, как Филот и его отец Парменинон. Затем от руки самого Александра пал Клит, а за ним Гермолай, после чего произошло событие, которое окончательно разорвало его связь с Грецией, её культурой и традициями. Речь идёт об аресте Каллисфена и разрыве отношений с Аристотелем.
Каллисфен был последним, кто пытался отстаивать греческие законы и традиции, не понимая, что перед ним был уже совершенно другой человек, которого уже не интересовали идеи и знания греческих философских школ, ибо в его глазах они утратили не только своё совершенство, но и какую-либо практическую значимость. Аристотель, внушивший Александру идею о возможности обретения совершенных знаний, совершенного оружия и бессмертия, сокрытых на берегах скифского Танаиса, в глазах нового повелителя Востока оказался обыкновенным лгуном, не знающим даже географии. Что уж тут говорить о его родственнике Каллисфене, который должен был указать самый простой путь к очагу божественного света, который на самом деле оказался недосягаемым. К тому же Каллисфен, публично демонстрировал свою неприязнь к македонскому царю, который по сути стал царём персидским. По свидетельству Плутарха, Каллисфен отважился заявить, что все успехи Филиппа, а следовательно и возвышение Александра, были следствием раздора царившего среди греков, и в доказательство своей правоты привёл стих:
«Часто при распрях почёт достаётся в удел негодяю».
Естественно, что после таких слов, ученик и родственник Аристотеля, как и его учитель, не мог рассчитывать на снисхождение царя. В письме Антипатру, Александр писал, что накажет Каллисфена, равно как и тех, кто его прислал, явно намекая на Аристотеля. Харет сообщает, что Каллисфена схватили, заточили в тюрьму и хотели судить в присутствии Аристотеля, или вместе с ним. Однако софист умер не дождавшись суда. По другим сведениям был повешен, в преддверии индийского похода.
Смерть Каллисфена, стала для Александра точкой не возврата, в тот мир, в котором он вырос и возмужал. Фактически он отрёкся от казавшихся ему самых высочайших достижений человеческой цивилизации в пользу новых представлений о Мире, Человеке и Боге.
«Относительно ума и дара комбинации, Александр оставался совершенным греком; что же касается направления и целей, которые он преследовал, то никто не мог быть греком менее чем он. Представлять Александра сыном Эллады, пропитанным политическими идеями Аристотеля, преданным повсюдному и систематическому распространению греческой цивилизации – значит, по моему мнению, придавать характеру македонского царя такую оценку, которая совершенно противоречит действительности. Приписываемая Александру эллинизация Азии, или распространение в Азии греческой цивилизации, не только не была осуществлена Александром, но и не входила в его планы». (В. Дюрюи, «История Греции»).
С какой бы стороны мы не подходили к изучению и осмыслению жизни и деятельности македонского царя, нельзя не отметить тот бесспорный факт, что победа над Персией оказалась победой над греческим духом и греческим мировоззрением. Фактически Александр отрёкся от Греции, что в свою очередь привело к тому, что и Греция отреклась от него. Когда известие о смерти великого царя достигло афинских стен, то оратор Демад, воскликнул:
«Этого не может быть. Если бы Александр умер, то вся обитаемая земля наполнилась бы жутким смрадом от его трупа».
Трудно найти более яркий пример того, насколько далеко разошлись идеалы величайшего из царей и его первых учителей. Впрочем констатация данного факта не даёт объяснения причин столь внезапной метаморфозы. Многие из древних, впрочем как и современных учёных делали отчаянные попытки найти объяснение этому странному на первый взгляд феномену. Но не смогли предложить ничего другого кроме как версию о полной деградации царя, для которого высшую ценность приобрели самые низменные человеческие чувства и стремления. Слава, почести, богатство, вот те три кита, которые были отданы в удел Александру его последователями. И это не смотря на то, что и после смерти его продолжали считать величайшим из людей. И не без основания. Александр Великий оставался великим до последнего вздоха, ибо вся его жизнь была посвящена самой великой цели, к достижению которой он стремился проложить самую короткую и самую прямую дорогу. И нет его вины в том, что в какой-то момент своей жизни он осознал, что эта дорога не может быть проложена на основе тех знаний и представлений, на которых зиждилась греческая цивилизация. Цивилизация, величайшими представителями которой были Платон и Аристотель, верившие в то, что им наверняка известен путь к источнику божественного света. К источнику, условно прозванному Атлантидой.
Александр не только отрёкся от своих учителей, но и от их, первоначально казавшейся наиболее совершенной мудрости. Причём отказался в пользу мудрости арийской, лежавшей в основе космогонических представлений народов персидской державы. Мудрости, которая по всей видимости значительно превосходила ту, которую проповедовали греческие и египетские мудрецы и философы. Мудрости, в основе которой лежали более реалистичные представления о сущности Мира, Бога и Людей.

БИТВА ЗА ТАНАИС.

Историю походов Александра Македонского мы изучаем главным образом по его столкновениям с греками, персами и индусами, случайно или преднамеренно, упуская из виду его весьма напряжённые взаимоотношения со скифами, могущество которых даже по самым скромным оценкам явно превосходило мощь македонского войска. Александр реально ощутил это во время его похода на скифов вдоль западного побережья Чёрного моря. Еще показательней была попытка перейти Кавказский хребет, за которым обитали самые неистовые скифы, которых по ближневосточной традиции именовали народом Гога и Магога. Не помог Александру и отвлекающий манёвр, предусматривающий одновременное вторжение в Скифию с двух сторон. С юга через Кавказский хребет намеревался атаковать сам царь, а с запада, с войском ничем не уступавшим основному должен был атаковать позиции скифов, македонский полководец Зопирион. Финал данной компании был весьма трагичен. Александр был вынужден соорудить железные запоры, а войско Зопириона было истреблено скифами. Юстин на основе римских данных заметил, что Зопирион «погиб со всем своим войском и тем самым понес кару за войну, которую он опрометчиво начал против народа, ни в чем не повинного».
Что касается положения на Кавказе, то у Низами, в Поэме «Искандер-наме», читаем:

…Услыхал Искандер, славный сын Филикусов:
Повелитель! В Абхазии толпища русов…

… Тот, кого породил славный царь Филикус,
Услыхал от абхазца, как пламенен рус,
Из аланов и арков полночным отрядом
Вся страна сметена, словно яростным градом.
И враги всю Дербентскую заняли высь,
И до моря по рекам они добрались.
Правосудье не наше в душе храбрецов,
Отберут все товары они у купцов.
Покоривши наш край, в своём беге угрюмом,
Завладеют они Хорасаном и Румом!

Не удивительно, что узнав о наличии у причерноморских русов такого грозного войска, Александр, по мнению большинства мифов ему посвящённых, спешно построил «великую стену», а сам двинулся в обход Каспия, где ему суждено было столкнуться с отрядом местного «русского князя», - Кинтала.

Неудачная компания против скифов напомнила Александру столь же неудачный поход его отца Филиппа. Помнил он и о печальном опыте величайших полководцев древности Кире и Дарии, не сумевших вести войну со скифами. По этой причине последние свои надежды сын Амона возлагал на восточный обходной манёвр. Цель его заключалась в том, что пройдя сквозь империю персов он смог бы вторгнуться в пределы Скифии с восточной стороны, где по мнению его учителя Аристотеля и находился центр земли с источником вечной молодости и священной рекой Танаис, ставшей недостижимой целью для величайшего полководца древности. Других способов достижения поставленной цели у Александра не было, и потому с неистовством свойственным только ему он стал прокладывать дорогу к мнимым истокам Танаиса и Аракса. И вот через два года упорных боёв и сражений, он достиг границ Средней Азии и берегов реки, которую он скоропалительно назвал тем самым Танаисом, который хранил тайну божественной триады.
По свидетельству Руфа, здесь он встретился с послами скифов-амбиев. «Царь беседовал с ними милостиво и послал к европейским скифам одного из друзей, по имени Пенда (у других: Берда), передать им, чтобы они не переходили без его разрешения границу своей области — реку Танаис. Ему же было поручено ознакомиться с характером страны и посетить скифов, живущих на берегах Боспора. Царь же выбрал на берегу Танаиса место для основания города-крепости для удерживания как уже покоренной территории, как и той, куда он намеревался проникнуть».
Скифия была против сооружения Александром крепостей на своих южных рубежах. По свидетельству всё того же Руфа:
«Царь скифов, держава которого простиралась тогда по ту сторону Танаиса, считал, что город, основанный македонцами на берегу реки, для него ярмо на шее. Поэтому он послал брата по имени Картасис с большим отрядом всадников разрушить этот город и далеко отогнать македонское войско от реки. Танаис отделяет бактрийцев от скифов, называемых европейскими. Кроме того, он является рубежом Азии и Европы. Племя скифов, находясь недалеко от Фракии, распространяется на восток и на север, но не граничит с сарматами, как некоторые полагали, а составляет их часть. Они занимают еще и другую область, прямо лежащую из Истром (Дунаем), и в то же время граничат с Бактрией, с крайними пределами Азии. Они населяют земли, находящиеся на севере; далее начинаются дремучие леса и обширные безлюдные края; те же, что располагаются вдоль Танаиса и Бактра, носят на себе следы одинаковой культуры».
Скифские государства того времени простирались от берегов Рейна до Алтая, и по свидетельствам современников имели немало черт одинаковости культур и нравов, что все больше подтверждают современные историки и археологи. Не являлась исключением из правил и среднеазиатская империя скифов, которую македонцы (а вслед за ними и весь остальной мир) приняли за скифскую метрополию.
К моменту начала военных действий скифов во главе с Картасием, Александр уже был готов к форсированию Танаиса (Аму-Дарьи), ему нужен был лишь повод, который не заставил себя долго ждать. За три дня македонцы связали 12 тыс. плотов для переправы конницы и фаланги. Легко вооруженные воины готовились переправляться на мехах. На другом берегу горели вражеские костры, царь по ним угадывал численность скифов. Никогда, с момента своих первых сражений и побед он не испытывал такого волнения. Здесь в Средней Азии должна была реализоваться цель всей его жизни. Македонский царь считал, что он стоит на пороге Европы. Обращаясь к своим соратникам, он заявил:
«Если же мы перейдем Танаис и покажем кровавым избиением скифов, что мы повсюду непобедимы, кто после этого будет медлить с выражением покорности нам, - победителям Европы?». Победа над среднеазиатской Скифией, вернее над отрядом Картасия, символизировала для Александра Македонского, ничто иное как покорение Европы. Жребий брошен и македонцы перешли Танаис. Их столкновение со скифами закончилось жестоким поражением последних, так и не сумевших найти эффективные способы борьбы с македонской фалангой. По данным Арриана, в битве у Танаиса погиб князь скифов Сатрак. Скифы потеряли полторы тысячи убитыми и полтораста пленными. Данное поражение конечно же не было роковым или решающим. Ведь незадолго до этого, Спитамен разгромил войско под предводительством Менедема, в котором было убито более двух тысяч македонских пехотинцев и около трёхсот всадников. Тем не менее, Скифия, а вместе с ней и вся Азия ощутили силу и мощь македонской фаланги. Война не сулила лёг