СКИФ ИЗ МИРМИДОНА.


При внимательном прочтении «Илиады» отчётливо просматривается некоторая враждебность во взаимоотношениях Ахилла, со всеми остальными греческими царями, особенно с Агамемноном. Самыми мрачными красками описывает распрю этих героев, Гомер, упрекая Ахилла, во всех бедствиях и несчастьях постигших греков под «роковыми стенами Илиона». Дело едва не заканчивается схваткой между предводителем греческого войска и царём мирмидонян. Но боги предотвращают её.
Что же касается античных толкователей Гомера и других авторов, писавших о Троянской войне, то по их мнению данный пассаж объяснялся тем, что Ахилл был инородцем по отношению к грекам, а ещё точнее скифом. Это, уже в эллинистический период, под влиянием поэм Гомера, он был причислен к Фессалийским грекам, а во всех архаических свидетельствах, он фигурирует как скиф или тавроскиф.
Многие античные авторы отмечали чисто скифскую манеру одеваться, присущую Ахиллу. К тому же он отличался весьма необычной манерой сражаться. Да и внешний облик легендарного героя, во многом отличался от остальных ахейцев.
Тот факт, что Ахилл не был греком, не пытался оспорить ни кто из толкователей произведений Гомера. Более того, древнейшие греческие историки, практически единодушно причисляли Ахилла к скифам. Данная традиция сохранилась и у более поздних авторов, будь то Псевдо Аристотель, Филостарат, Хрисостом, Пиндар или Арриан. Все они видели в грозном, благородном и необузданном герое, Варвара скифа, прибывшего к стенам Илиона с берегов Меотиды.
«Пелеев сын Ахилл был родом скиф из небольшого городка Мирмидон, стоявшего близ озера Меотида», - весьма категорично заявляет, византийский историк, Лев Диакон, как бы подводя итог многовековому спору об этнической принадлежности Пелеева сына.
Делая Ахилла уроженцем приазовского города Мирмидон, или Мирмикей, Лев Диакон, как и Арриан, опирался ещё и на то обстоятельство, что под стенами Илиона Ахилл возглавлял мирмидонское войско. По той же самой причине, он называл его не только скифом, но и тавроскифом, так как город Мирмикей всегда принадлежал боспорским царям, именовавших себя не греками, а тавроскифами, подчёркивая тем самым своё киммерийско – арийское происхождение.
Те же самые рассуждения мы находим и у Евстафия Фессалоникийского, который причислял Ахилла к тавроскифам, т. е. располагал его родину вблизи Киммерийского Боспора. К тому же он однозначно помещал в Приазовье и мирмидонцев, считая их одним из скифских племён.
Косвенные доказательства Приазовской родины мирмидонян, содержатся в «Географии» Страбона, когда, описывая совремённую реку Кубань, он говорит:
«Река Мирмиода, с шумом низвергается с гор, протекает через страну амазонок… и впадает в Меотиду».
В другом месте со ссылкой на Феофана из Митилены, Страбон пишет:
«Скифские племена гелов (ср. гелоны, эллины, - А.Л.) и легов живут между албанцами и амазонками и что в этой стране протекает река Мермадалида… Другие писатели, тоже прекрасно знакомые с этими местами (среди них Метродор Скепсийский и Гипсикрат), утверждают, что амазонки живут… в северных предгорьях… Кавказских гор».
Не трудно догадаться, что своё древнее название, река Кубань получила от имени мирмидонян, обосновавшихся на её берегах недалеко от устья. Не исключено и то, что мирмидоняне могли получить своё имя от названия реки, хотя данное предположение мало вероятно.
Отдавая должное античным и византийским историкам, донесшим до нас, бесценные свидетельства о приазовской родине Ахилла, и о городе Мирмикей в частности, позволим себе выдвинуть параллельную версию, о местонахождении родного города знаменитого Пелеева сына. А построим свои рассуждения на сообщениях, всё того же Страбона, в которых он указывает на то, что по пути из Чёрного моря в Азовское, «при входе в Киммерийский Боспор налево лежит город Мирмикей, в 20 стадиях от Пантикапея. Вдвое дальше от Мирмикея лежит селение Парфений;… напротив этого селения в Азии расположено селение под названием Ахиллей,… где находится святилище Ахиллеса».
Исходя из наличия города и святилища, посвящённых величайшему герою Троянской войны, резонно предположить, что именно здесь, а не в Мирмикее родился у Фетиды богоподобный сын. А, учитывая непосредственную близость этих двух населённых пунктов, становится понятной причастность Ахилла к мирмидонскому войску. Данное обстоятельство объясняет и наличие в Боспоре Киммерийском (Керченский пролив) города Пирр, названного так в честь сына Ахилла. По всей видимости, во времена осады Илиона, оба берега Боспора Киммерийского принадлежали царствующей династии Пелея. Гораздо в меньшей степени данное предположение относится к роду Фетиды, владения которой располагались гораздо севернее.
Предпринятое нами разделение родовых владений отца и матери Ахилла, вызвано тем, что имя великого героя древности присутствует в топонимах не только южного, но и северного побережья Азовского моря, что автоматически лишает Мирмикей и Ахиллей монополии на право называться родиной Ахилла.





ГИЛЛЕЯ, - «АХИЛЛОВА ЗЕМЛЯ».

Из работ Геродота, нам известно, что своей праматерью скифы считали прекрасную донскую русалку Ехидну, владевшую страной под названием Гиллея. Эта легендарная страна, непосредственно примыкала к северному побережью Азовского моря и к правому берегу Дона, что в точности совпадает с владениями царских скифов. Здесь же в Гиллее, проживала и праматерь русского народа, одна из дочерей Дона - батюшки, русалка Рось. И опять же Гиллея, была родиной матери Ахилла, русалки Фетиды, внучки Меотиды.
Данный вывод следует ещё и из того обстоятельства, что во времена античности, Северное Приазовье очень часто именовали «Ахиллесовой землёй». Другими словами, страна Гиллея времён архаики, в период эллинизма стала носить имя легендарного Ахилла.
Конечно же, происхождение данного топонима, не могло носить случайный характер. Доказательством тому служит название одной из песчаных кос Азовского моря, упоминаемой под именем «Ахиллесов бег». То, что данная коса находится в Азовском море, знают все. Но где конкретно, не знает никто. Вот почему у разных авторов, «Ахиллесов бег» или «Ахиллов дром» ассоциируется с разными участками азовского побережья, от Арабатской Стрелки на юге до Беглицкой косы на севере. Наиболее же одиозные знатоки истории, пытаются привязать «Ахиллов дром» к Тендровской косе. Туда же они запихивают и знаменитое «Ахиллесово ристалище», дважды упоминаемое Геродотом. Причём «отец истории», указывает на то, что страна Гиллея располагается возле «Ахиллесова ристалища», а не наоборот. А само ристалище он помещает в устье реки Гипакирис, которая впадает в Азовское море западнее Танаиса (Дона), и является границей царских и кочевых скифов.
Однако функционеры от науки не считают свидетельства Геродота достоверными и заслуживающими внимания, а потому выдвигают собственные, порой откровенно надуманные и насквозь лживые версии. Так у Геродота страна Гиллея лежит восточнее Днепра, а у россиянских историков, западнее. Среди великих скифских рек, самой ближайшей к Дону, является Гипакирис и его приток Герр, а вот у «отечественных» учёных эти реки текут где-то






























Карта дарданова потопа.




возле Днепра, и чаще всего отождествляются с крохотной речушкой Каланчак, которая не могла считаться великой не только во времена Геродота но и задолго до него, не говоря уже о современном её состоянии.
Но чего только не сделаешь, для того чтобы замутить покруче историю русского народа, чтобы никто не смог в ней разглядеть, где правда, а где ложь. Здесь все средства хороши. А потому позволим себе не принимать на веру то, о чём пишут титулованные академики и поместим реку Гипакирис поближе к Дону, как то и следует из текста геродотовой «Истории».
Учитывая то обстоятельство, что на роль геродотова Гипакириса, может претендовать только Миус, то загадочное «Ахиллесово ристалище» может быть локализовано лишь на берегу Миусского лимана, рядом с Беглицкой косой, которая в свою очередь может быть отождествлена с косой «Ахиллесов бег».
Располагая «Ахиллесово ристалище» на берегу Миусского лимана, мы уже в который раз входим в противоречие с существующими «научными» догматами, которые отказывают в конкретной прописке этому некогда знаменитому памятнику, либо помещают его там, где его в принципе быть не могло. Что ж, вопрос этот действительно очень сложный, однако попробуем найти на него, приемлемый ответ. Для этого вновь обратимся к свидетельствам Геродота, который пишет:
«Река Гипакирис берёт начало из озера, пересекает область скифов-кочевников и затем впадает в море у города Каркинитиды, оставляя на правой стороне так называемое Ахиллесово ристалище».
Из полученной нами информации можно сделать следующие выводы:
Во-первых, река Гипакирис течёт рядом с Доном.
Во-вторых, она впадает в Азовское море.
В-третьих, у её устья, кроме Ахиллесова ристалища, должен находиться город, Каркинитида.
В-четвёртых, город этот должен располагаться на её левом берегу.
В-пятых, река Гипакирис является естественной границей между владениями Царских скифов и скифов кочевников. В свою очередь скифы кочевники живут восточнее скифов-земледельцев. А скифы-земледельцы живут восточнее Днепра.
Из всего набора полученных данных, городом Каркинитида, может быть только Таганрог. Вернее, открытый в 1935 году рядом с Таганрогом, и обследованный в 1960, древнейший из известных городов Приазовья, ныне затопленный водами Таганрогского залива. Археологи датируют его основание, минимум VII веком до нашей эры, хотя на самом деле он намного древнее.
О том, что это именно Каркинитида Геродота, может служить следующее его высказывание:
«Исконная Скифия, начинается от устья Истра, обращена к югу и простирается до города, называемого Каркинитидой».
Другими словами, Киркинитида, расположена у восточных границ Скифии, то есть недалеко от берегов Танаиса, ибо тот же Геродот замечает, что на восток владения скифов тянутся лишь до гавани у Меотийского озера по имени Кремны (Таганрогская гавань). «Другие же части их владений, граничат даже с Танаисом».
Локализация Ахиллесова ристалища и города Каркинитида в устье Миуса, даёт нам возможность очертить границы владений Ахилла в Низовьях Дона, где произошло весьма драматичное столкновение с Энеем, а затем и с другими скифскими царями, изгнавшими (?) его из Приазовья. Вполне возможно, что роковая для Ахилла или Энея битва, произошла на том самом месте, где позже размещалось Ахиллесово ристалище и коса Ахиллесов бег (Беглицкая коса). В этом смысле местность в устье Миусского лимана, приобретает величайшую значимость в разрезе исторических реликвий русского народа. Хотя при нынешнем состоянии россиянской исторической науки надеяться на это не приходиться.
Тем не менее, мы можем с полной уверенностью сказать, что с именем Ахилла, связано не только Южное, но и Северное Приазовье, что лишний раз подтверждает справедливость суждений тех античных историков, которые причисляли Ахилла к скифскому роду племени.


ОСТРОВ АХИЛЛА.


При детальном и тщательном изучении, взаимосвязей Ахилла с Приазовьем, не может не обратить на себя внимание тот факт, что его образ имел здесь культовое значение. Столкнувшись с этой проблемой, Х. Хоммель, воскликнул:
«Для антиковедческой науки явился полной сенсацией тот факт, что Ахилл почитался в этих краях как божество».
Справедливости ради надо признать, что Приазовье и Причерноморье сохранило огромное количество свидетельств, способных вызвать столь откровенные признания. Здесь располагались города, святилища, алтари и жертвенники посвящённые Ахиллу. Имя его можно обнаружить на многих фрагментах гончарных и ювелирных изделий. В избытке встречается оно на гальках и остроконах. Надписи посвящённые Ахиллу встречаются практически во всех Причерноморских и Приазовских городах Скифии. По дошедшим до наших дней преданиям, здесь же в Северном Причерноморье, расположена и его могила…
Как и в случае с Ахиллесовым ристалищем и Ахиллесовым бегом, всем хорошо известно, что и могила Ахилла находится в северном Причерноморье. Однако никто не знает где именно. Одно из древнейших преданий гласит, что душа Ахилла нашла своё пристанище на одном из островов блаженных под названием Левка, что означает Белый. Что же касается его местоположения, то о нём ничего конкретного не известно, кроме туманных рассуждений о северных понтийских берегах, о сумрачной киммерийской земле, о стране мёртвых и о священных реках Аида, включая Стикс. Тот самый Стикс, в котором купала младенца Ахилла, его мать Фетида, желая сделать своего сына бессмертным.
Постепенно миф о могиле Ахилла и о его счастливой загробной жизни обрастал всё новыми подробностями включая женитьбу на дочери Агамемнона, Ифигении, ещё при жизни обещанной ему в жёны, но принесённой в жертву накануне




































Троянской войны. Факт загробной женитьбы Ахилла и Ифигении примечателен ещё и тем, что по очень распространённому преданию дочь Агамемнона, была похищена с жертвенника Артемидой и унесена ею в Тавриду (Крым). Там Ифигения стала жрицей храма Артемиды Таврополе, где должна была приносить в жертву всех чужеземцев пытавшихся проникнуть в пределы священной Меотиды. По некоторым данным храм этот располагался у Керчинского пролива, т.е. в пределах родовых владений Ахилла. Вполне возможно, что там же и повстречались души Ахилла и Ифигении. А потому и остров Левка должен был бы находиться где-то поблизости. Однако найти его в этих краях никому не удалось.
Долгое время проблема локализации мифического острова оставалась открытой, пока (по всей видимости лишь в 1 веке нашей эры), он не был отождествлён с современным островом Змеиный. К этому времени относится примечательное свидетельство Дионисия Периэгета, который относительно локализации острова Левка, записал:
«По левой же стороне Эвксина против Борисфена (Днепра) лежит в море остров героев; его называют Белым, так как водящиеся здесь птицы – белого цвета. Здесь говорит предание, блуждают по пустынным долинам души Ахилла и других героев».
После этого, у всех историков и географов, этот остров стал зваться островом Ахилла. Впрочем, по-другому быть просто не могло, ибо в Чёрном море нет других островов, а потому и душа Ахилла могла найти своё успокоение лишь здесь.
Здесь же нашли своё успокоение мысли и сомнения тех писателей и историков, которых по тем или иным причинам интересовало место положения могилы Ахилла. С тех пор остров Змеиный стал официальным владением души великого героя Троянской войны, где ему даже устроили святилище. Со временем данная версия стала непререкаемой догмой, а к северо-восточному побережью Чёрного моря потянулись нити новейших версий локализации тех памятных мест, которые так или иначе были связаны с именем Ахилла. При этом никто не удосужился посмотреть повнимательней на теории альтернативные той, которая обрела статус официальной. Из поля зрения выпало даже самое древнейшее упоминание об острове Ахилла, помещённое на страницах гомеровской «Одиссеи», где мы читаем:

Прежде, однако, ты должен, с пути уклоняся,
проникнуть
В область Аида, где властвует грозная с ним Персефона
…………………………………………………………………….
Скоро пришли мы к глубокотекущим водам Океана;
Там киммериян печальная область, покрытая вечно
Влажным туманом и мглой облаков;…
…………………………………………………………………….
Здесь всё ужасает живущего; шумно бегут здесь
Страшные реки, потоки великие;…
……………………………………………………………………..
Тень Ахиллеса, Пелеева сына, потом мне явилась;
………………………………………………………………………
«О Ахиллес, сын Пелеев, меж всеми данаями первый,
………………………………………………………………………
Между людьми и минувших времён и грядущих был
счастьем
Первый: живого тебя мы как бога бессмертного чтили;
Здесь же, над мёртвыми царствуя, столь же велик ты,
как в жизни
Некогда был…».
…………………………………………………………………………
Так говорил я: душа Ахиллеса с гордой осанкой
Шагом широким, по ровному Асфодилонскому лугу
Тихо пошла,…
(пер. В.А. Жуковского)

Даже если бездумно читать Гомера, то и в этом случае вполне очевиден тот факт, что описанный им остров блаженных, где царствует душа Ахилла, не может быть отождествлён с островом Змеиный. В самом деле, откуда на этом крохотном скалистом островке взяться могучим, великим и страшным рекам. А ведь загробное царство Ахилла расположено как раз на берегу реки. Притом не простой реки, а самого Стикса, ибо у того же Гомера читаем:

Реки увидишь в Аиде Пирфлегетон с Ахеронтом,
Там и Коцит протекает, рукав подземного Стикса,
Там и скала, где шумно стекаются оба потока.
(пер. П.А. Шуйского)

Выходит, что встреча Одиссея с душой Ахилла, произошла на берегах Стикса, того самого Стикса, в водах которого купала своего сына Фетида, пытаясь сделать его бессмертным. Но где находится этот самый Стикс, эта загадочная мифическая река, служащая границей между царством живых и царством мёртвых. Река, омывающая берега острова Ахилла. Если бы мы нашли точное местоположение Стикса, то тогда и остров Ахилла обрёл бы своё истинное местоположение.
Данная, на первый взгляд совершенно неразрешимая задача, тем не менее имеет вполне конкретное и достаточно наглядное решение. Стикс, есть ничто иное как один из рукавов Дона, а именно Мёртвый Донец. Тот самый Мёртвый Донец, между руслом которого и основным руслом Дона (Танаиса) расположен искомый нами остров Ахилла с его могилой.
Пока это только смелое предположение, но посмотрим на те аргументы и факты, которые могут быть использованы в качестве подтверждения его справедливости.
Первым и основным доказательством существования у наших предположений вполне конкретной и достаточно реальной исторической основы, может стать локализация страны мёртвых - Аида, непосредственно в устье Дона. С этой целью обратимся к свидетельствам греческих и славянских авторов, располагавшим какой-либо информацией на эту тему.




АИД.


К Диане бледной, к яростной Гекате
Я простираю руки и мольбы:
Я так устал от гнева и борьбы –
Яви свой лик на мертвенном агате!

И ты идёшь, багровая, в раскате
Подземных гроз, ступая на гробы,
Треглавая, держа ключи судьбы,
Два факела, кинжалы и печати.

Из глаз твоих лучатся смерть и мрак,
На перекрёстках слышен лай собак,
И на могильниках дымят лампады.

И пробуждаются в озёрах глубины,
Точа в ночи пурпуровые яды,
Змеиные не прожитые сны.

Максимилиан Волошин
Приазовье, 1913 г.

Как это не покажется странным, но в представлении архаических греков, Аид – царство мёртвых, располагался отнюдь не в Греции, а далеко на севере, где, с божественных Рипейских гор стекают многоводные реки, несущие свои воды к крутому мысу, расположенному у самого Синего моря.* Там под мрачной скалой _______________________________________________________________
*- Дон, скифы именовали Сином, а Чёрное море Ак-Сином (Великий Син). В русском фольклоре оно именуется Синим морем. По мнению профессиональных историков, имя Ак-Синского моря, переводится как «негостеприимное», вероятно от древнего обычая местных жителей, убивать всех иностранцев приплывавших сюда, но никак не от его реального названия.

находится глубокая пещера Аида, в которой живёт сам царь подземного мира и его супруга Персефона.
Некоторые архаические варианты греческих мифов, иногда называют Персефону, супругой хтонического Зевса-змея, который
когда-то сам был владыкой тех мест, где впоследствии стал править его брат Аид. И вполне возможно, что область, покинутая Зевсом Хтонием стала называться царством мёртвых, куда, на землю своих далёких и великих предков стремилась душа каждого человека покидающего этот мир.
В этой связи уместно предположить, что Аид, в более широком смысле этого слова означает не просто царство мёртвых, а страну великих предков. Такое понятие вполне может быть сопоставимо с местом, являющимся прародиной индоевропейцев и расположенной по нашей версии, в районе Нижнего Дона.
Именно сюда, в священную страну предков, чьи могилы не должны быть осквернены чужестранцами и попал Одиссей со своими спутниками. Здесь же, в заповедной стране мёртвых побывал и Язон, столкнувшийся с негостеприимными таврами или тавроскифами, свято охранявшими не только «Золотое руно», но и покой своих великих предков. Здесь же встречался с тенью своего отца, и Эней, перед отплытием к берегам Италии.* В этих же краях, служила Артемиде, дочь Агамемнона, Ифигения, приносившая в жертву своей повелительнице любого чужеземца, рискнувшего нарушить покой потустороннего мира. Здесь она стала загробной супругой Ахилла.
Вспомним свидетельства Геродота о том, что скифы могли пойти на верную смерть, только ради защиты могил своих предков, во всех остальных случаях они руководствовались лишь холодным расчётом. Отсюда нам становится понятным, сколь затруднительно было положение Язона, и почему он обратился за помощью именно к Гекате, ведавшей тайной трёх великих Троянских дорог. Но Геката, кроме этого является ещё и жительницей Аида, где _______________________________________________________________ *- подробный анализ материала связанного с пребыванием на Дону Ясона, Одиссея и Энея, приведён в рукописи «Тайна донских холмов», откуда взята и данная глава.
повелевает всякой «нечистью», населяющей подземное царство, и в первую очередь собаками.

Кстати собака является важнейшим тотемом киммерийцев и присутствует во многих фрагментах изобразительного искусства, относящихся к этому грозному народу. Широко представлены собаки и в останках животных найденных при раскопках городищ Нижнего Дона, существовавших здесь в эпоху бронзы. Их удельный вес среди крупного и мелкого скота, лошадей, свиней и ослов, составляет 15%, что указывает на их особое значение в жизни древних обитателей Донских холмов.
Собака была священным животным и для дарданцев Энея, которые даже установили ей величественный памятник на Капитолийском холме в Риме. Собака была неизменным спутником дандариев, оставшихся на берегах Азовского моря, в то время когда их царь отправился на поиски лучшей доли. Кроме всего прочего собака, так или иначе, но обязательно присутствует в космогонических мифах всех арийских народов. Весьма разнообразен спектр выполняемых ею функций. Но в любом случае она выступает защитником человека от всяческих напастей и врагов. Негативное восприятие собаки (волка), было только у врагов арийцев. Потому так и разнятся образы Волка из русской сказки «Иван царевич и Серый волк» и французской «Красной шапочки».
Что же касается киммерийцев, то собака (волк) была их визитной карточкой. Собака является неотъемлемым атрибутом царства Аида, расположенного в земле божественных предков. Псы, Кербер и Отрос охраняют вход в Аид. Собака была тотемом древнеегипетского бога царства мёртвых, Анубиса. Собаки непременные участники охоты, на которую каждую ночь выходит трёхликая владычица Троянских троп, Геката. Собака была священным животным для представителей уникальнейшей в своём роде кобяковской культуры, существовавшей на Нижнем Дону в эпохи камня и бронзы. Ей поклонялись проживавшие здесь позднее: сарматы, аланы и росы.
Мы не прегрешим против истины, если поместим царство Гекаты в низовья Дона. Но в таком случае здесь же необходимо поместить и Аид. Кроме этого, мы установили, что устье Танаиса, каким-то образом связано не только с «началом времён», но и с их концом, если рассматривать этот вопрос с позиций окончания земного круга отдельных людей.
Правильнее было бы сказать, что души умерших, в представлении древних людей, всегда приходят к тому священному месту, где когда-то зародилась жизнь их рода и где нашли своё вечное пристанище тени их великих предков, первыми посетившие этот загадочный мир. На север к камышовым берегам холодного Танаиса стремились тени не только ахейских или хеттских царей, здесь находился священный Дуат, куда отправлялись души египетских фараонов, здесь же была Вальгалла воинственных викингов.
Несмотря на то, что в основе этих предположений лежат и чисто умозрительные построения, тем не менее, все они в той или иной степени имеют право на существование. А что касается ахейцев и других народов, населявших Балканы и Малую Азию в до-греческую эпоху, то земля их предков, а значит и царство мёртвых располагалось именно в Приазовье, или, что вполне вероятно, на Нижнем Дону.
Здесь Язон вызывал из недр Аида, страшную Гекату, которую тот же Валерий Флакк жёстко привязывает к Приазовью. Сюда приходил Орфей за своей Эвридикой. Здесь же Одиссей общался с тенью Тиресия и Ахилла. С тенью Мелеагра удалось пообщаться Гераклу, когда он спускался в Аид, чтобы укротить Кербера, грозного сына царицы Гиллеи, Ехидны. Этот верный страж ворот царства мёртвых, имеет самое прямое отношение к Приазовью не только по своей родословной, но и оттого, что по свидетельству Гая Плиния Секунда Старшего, хорошо известный таманский город Киммерий, «прежде назывался Керберий». Что же касается Боспора Киммерийского, то очень часто он ассоциировался со входом в страну мёртвых, охрану которого нёс Кербер. На Таманском полуострове и сейчас есть гора носящее имя этого бдительного стража «страны предков».
Таким образом, Киммерийский Боспор, был не только входом в Меотиду, которую скифы называли «матерью моря», но и воротами Аида, царства предков. Побывал в этом царстве и знаменитый троянский герой Эней, который на берегу всё того же Акеронта, известного нам по приключениям Ясона и Одиссея, повстречался с уже знакомым нам Кербером и с тенью своего несчастного отца, Анхиза.
Бесконечно долго можно перечислять, свидетельства античных авторов, относящиеся к Аиду, хотя большинство из них не содержит прямых указаний на то, что царство мёртвых располагалось, на Нижнем Дону. Поэтому ограничимся теми, которые представляют для нас непосредственный интерес. В первую очередь, это касается одного из переводов, названия Танаис, который так и звучит «река мёртвых», или «река предков». Имя Танат, во времена архаики, имел проводник в царство мёртвых, пока уже в эллинистическую эпоху эта функция не была передана Гермесу. Вероятно данная функция Таната, послужила тому, что в греческой мифологии, имя Танатос стало олицетворением смерти.
Таким образом, мы выяснили, что Танаис, Танат, Танатос имеют непосредственное отношение к царству мёртвых, как и вся Киммерийская область, начиная от Киммерийского Боспора и города Киммерий (Керберий) и заканчивая рекой Киммерик (Тимерник) являющейся правым притоком Танаиса (Дона). И прав был Гомер (которого многие исследователи считают киммерийцем по происхождению), когда на встречу с тенями умерших, послал своего героя в страну киммерийцев, в устье Дона, где сходятся три дороги со всех третей света.
Но сюжет о трёх дорогах был хорошо известен не только грекам. Гораздо в большей степени он получил распространение в фольклоре славянских народов. Более того, зачастую он напрямую связан с Доном и даже с царством мёртвых. Касаясь этих удивительных совпадений встречающихся в легендах и мифах славян и пеласгов (до-греческое население Балкан), А.И. Барашков, в своей работе «Будет ли конец света?», писал:
«Видимо, в (…) «скифский» период истории праславян (приблизительно в 1-2 тысячелетие до н.э.) и возник в славянском фольклоре устойчивый образ быстрой реки Дона (Дон часто в народных песнях, как будто оговариваясь, называют морем!), за которой находится царство мёртвых. Не воспоминание ли это о киммерийском Доне-Ахеронте, ставшем морским проливом, легенды о котором праславяне могли воспринять от скифов-кочевников, а те - от своих предшественников киммерийцев?
Приведём одну более позднюю песню, которая может служить подтверждением нашей гипотезы:

Не ковыль в поле травушка шатается -
Шатался, завалялся добрый молодец,
Пришатнулся, примотнулся к тихому Дону,
Вскрикнул добрый молодец громким голосом своим:
- Кто тут есть на море перевозчиком,
Перевезите меня на ту сторону!
Перевезите, мои братцы, схороните меня,
Схороните меня братцы, промеж трёх дорог:
Промеж Тульской, Петербургской, промеж Киевской.
В головах моих поставьте животворящий крест,
В ногах моих поставьте ворона коня,
В правую руку дайте саблю вострую.
(Собрание народных песен П.В. Кириевского)

Три дороги, которые упоминаются в песне, это видимо, поздняя переработка легенды о трёх реках: Ахеронте, Прифлегедоне и Стиксе. Здесь надо вспомнить и камень, который в русских сказках и песнях находится на пересечении трёх дорог или у огненной речки Смородины, за которой также лежит царство мёртвых. «Ничего то вы горы не породили, породили один бел горюч камень, из под камушка течёт, течёт речка быстрая, по прозванью речка, речка-то Смородинка». Возможно этот камень, нередко называемый «бел горюч камнем Алатырём», и есть скала, упоминаемая Гомером и Апполонием Родосским, у которой стекались реки Аида? Перевозчик же, перевозящий добра молодца, это, очевидно, старец Харон. (…)
Славянский Аид-пекло всегда описывается одинаково. И это описание всегда близко к тому, которое мы находим в греческих мифах. (…)
Кроме Змея (Горыныча) Пеклом-Аидом управляла и женщина, жена Змея вспомним греческую Персефону. Звали её Морана. В сказках её часто именовали Марьей – Моревной - так как она жила близ моря. Заметим, что «Мораной» называли Смерть древние индийцы-арии, которые, как полагают, пришли в Индию из-за Гималаев и с Кавказа. Это говорит о том, что образ Мораны возник во времена индоевропейской общности во 2-3 тысячелетии до н.э., когда предки многих индоевропейских народов, в том числе и скифов-праславян и ариев-индоиранцев, говорили на одном языке.

Вспомним, например, что в этом царстве течёт огненная река. Аналог этой реки - «огненная река», текущая от престола Бога, о которой рассказывал пророк Даниил (Дан., 7;10). Вспомним и суд над душами в Аиде, осуществляемый царём Миносом, и Страшный суд, совершаемый Богом (Откр., Гл. 20)».

Однако наиболее подробно, представления об Аиде-Пекло и о его обитателях представлены в своде древнерусских легенд и преданий под названием «Звёздная книга Коляды». В этой уникальнейшей книге собранной и систематизированной А.И. Асовым, повествуется о великих деяниях славянских богов и героев начиная от Сотворения мира. Представлены в ней и обширные данные относящиеся к царству мёртвых. Но что удивительно, или просто закономерно, так это то, что во всех без исключения Ведах, Пекло помещается в Приазовье.
В представлении древних славян «царство мёртвых» находится в Приазовье, где стоит Азов-гора, под которой зияет глубокой пещеры дыра, а за ней во владения Вия врата. Однако, кроме «Веды Рода», отождествление входа в Пекло с Азов-горой встречается в «Звёздной книге Коляды», лишь однажды, во всех остальных случаях эту функцию выполняет гора Сарачинская, и значительно реже Алатырь камень.
Но по установившейся на Руси традиции, гора Сарачинская, стоит на распутье трёх дорог, а за нею начинаются владения вечных соперников и врагов древнерусских Богов и Героев. Непосредственно с этой горой связано и понятие «Сарачинское поле», под которым обычно подразумевают степь между Волгой и Доном. Кроме того, гора эта расположена на берегу речки Смородины, а согласно словаря-справочника «Славянская мифология» (составитель Л. Вагурина):
«СМОРОДИНА – огненная река между светлым и тёмным царством. Видимо соответствует Дону (!) либо Кубани».
Но в таком случае, Дону соответствует и огненная река под названием Стикс, омывающая остров Ахилла.
Сведения о том, что один из потоков образующих Дон называется огненным, содержится в первой песне «Веды Дажьбога», повествующей о сватовстве Перуна Громовика к русалке Роси, являющейся дочерью Великого Дона-Батюшки. Сюжет этой песни практически совпадает с одним из вариантов греческих мифов, рассказывающих о начале скифского племени. В нём отцом скифов назван Зевс Громовержец, а матерью русалка Ехидна (Изида), которая по многим признакам может быть отождествлена со славянской русалкой Росью, традиционно считающейся праматерью русского народа.
Кроме того «Веды Дажьбога» позволяют нам выдвинуть версию о принадлежности русалки Рось к Дону, а не к Днепру, где она отождествляется с одноимённым притоком этой реки. Впрочем, во всех фрагментах «Звёздной книги Коляды» в которых упоминается имя русалки Рось, она неизменно выступает дочерью Дона - батюшки. Но в книге Коляды, она выступает ещё и матерью Дажьбога, сына Солнца (как и Ээт греческих мифов), который считался праотцом, покровителем и защитником русского народа. И родился он на берегу Дона, там где стекаются три его струечки; «струйка первая - холодным хладна, а вторая струя - как огонь (!) сечёт, третья струечка заворачивает».
Уникальнейшее свидетельство, о земле предков древних русов, содержится в Книге Велеса. Автор этого древнейшего произведения, повествующего о прошлом славянских народов упоминает и о Доне, как о Синей реке, откуда это название, со ссылкой на скифов, воспроизводилось греками, как Сина. Так вот, в представлении древних русов, Синяя река, т.е. Дон прямо отождествляется с царством пращуров, которые уплыли по этой реке в Сваргу, где живут жизнью новою.

«И тогда приходили мы к Синей реке, стремительной, как время, а время не вечно для нас.
И там видели пращуров своих и матерей, которые пашут в Сварге, и там стада свои пасут, и снопы свивают, и жизнь имеют такую же, как наша, только нет там ни гуннов, ни эллинов, и княжит там Правь.
И Правь эта истинная, так как Навь совлечена ниже Яви. И это дано Световитом, и требует так во веки веков…
И так мы должны будем увидеть степи райские в небе синем. И эта синь идёт от Бога Сварога».
(Книга Велеса, пер. А.И. Асова)

Таким образом, с какого бы ракурса мы не рассматривали проблему пространственной локализации славянского подземного царства под названием Пекло, или небесного царства великих предков под названием Ирий, они всегда оказываются тесно привязаны к дельте Дона, где по древнерусским, как впрочем и по древнегреческим представлениям сходились три дороги и стекались три реки. А сторожил вход в Пекло, трёхголовый змий, в Аиде эту функцию выполнял трёхголовый пёс…
Можно было бы привести ещё множество аналогий, но и так понятно, что Пекло и Аид, это одно и то же место, расположенное в нижнем течении Дона. Что же касается тождественности представлений о нём у славян и греков, то вероятно возникли они в те времена, когда ещё существовала индоевропейская общность, ареалом зарождения которой было Приазовье вообще и Нижний Дон в частности. Именно с берегов Нижнего Дона разошлись по всему свету предки современных индоевропейцев, унося с собой память о своих предках, которые впоследствии стали действующими лицами различных космогонических теорий. Но в любой стороне света они сохраняли множество архаических черт выработанных в те времена, когда они существовали только в Приазовье.
В Приазовье зародились и оформились многие мифологические сюжеты, лёгшие в основу эпоса большинства народов Европы и Азии. Здесь же возникли и представления о «царстве мёртвых» и об «огненной реке» текущей от престола Бога и о «реке забвения» спрятанной в глубокой пещере. И не важно, как именуются эти реки у разных народов, Смородина, Стикс, Лета или как-то ещё. Главное то, что все они наделены одинаковыми функциями и обрамлены одной и той же мифологической каймой, в рамках которой, на первый взгляд фантастические Аид и Пекло могут иметь реальную и логически обоснованную локализацию в пределах нижнего течения Дона, т.е. там где во времена формирования и развития индоевропейской общности существовала загадочная и таинственная Кобяковская культура.
Делая такое предположение, мы должны каким-то образом подкрепить его мифологическую основу реально существующими в наше время топографическими или геодезическими ориентирами. Но представить таковые в настоящее время, не представляется возможным. Хотя в Аксае, ещё в недалёком прошлом, среди множества пещер, была хорошо известна одна, в которой располагался каскад подземных озёр с обжигающе ледяной водой. Эти озёра были соединены между собой гулко звенящим в сводчатых галереях ручьём.
Профессиональные спелеологи никогда не посещали эти пещеры, а многочисленные энтузиасты не имеющие специальной экипировки добирались лишь до второго озера, которое полностью перегораживало свод пещеры. Ввиду низкой температуры воды никто не отваживался форсировать его вплавь. Не было там и легендарного «перевозчика», хорошо известного по греко-славянским мифам, а потому и по сей день, Аксайские пещеры остаются тайной за семью замками. Потому и обросли они самыми невероятными и зачастую откровенно надуманными рассказами, о мумиях и саркофагах, о лабиринтах и передвигающихся стенах, о величественных каменных изваяниях и огромных колонных залах.
Наряду с этим, особое место в преданиях о Кобяковских пещерах всегда занимали рассказы о свирепых кровожадных, как правило, трёхголовых чудовищах, толи в образе огромной собаки, толи в образе Химеры. Не меньшей популярностью пользовались и леденящие душу легенды о жутких грифонах стерегущих несметные сокровища древних царей.
Особенно популярна эта тема стала в начале шестидесятых, когда в глубине одной из пещер были буквально растерзаны в клочья сапёры одного из воинских подразделений, занимавшиеся составлением карт и схем таинственных подземелий. Не найдя объяснений случившемуся, командование части приказало забетонировать вход в роковую пещеру. Вскоре подобная участь постигла и все остальные подземелья.
Но даже после этого, с упорным постоянством продолжали рождаться самые фантастические свидетельства, разного рода «очевидцев», в которых давались красочные описания встреч с чудовищными монстрами и с немыми и холодными тенями древних воинов и царей. Не забывали, досужие на выдумки рассказчики и о широкой и полноводной подземной реке…(!)
Вряд ли сопоставляя эту реку с мифическими Смородиной и Стиксом, уже много лет заявляют о её существовании многочисленные ростовские уфологи, биоэнергетики и экстрасенсы, в том числе и представители международной академии информатизации. Они даже вычислили пространственные координаты, согласно которым русло её находится на 70 метров ниже Дона, а течёт она в противоположном направлении, что по мнению ростовского экстрасенса Андрея Ханина ведёт к возникновению сильных торсионных полей и многочисленных аномальных зон. («Газета Дона» №12(67) 23.03.2000 г.)
Не будем судить строго тех, кто верит в аномальность Дона и прилегающих к нему территорий, ибо нет дыма без огня, тем более что и наши далёкие предки имели аналогичные представления о таинственном «подземном царстве», вход в которое располагался где-то на берегу Дона – батюшки. Там где нес когда-то свои огненные воды Стикс, отделявший от царства живых таинственный остров Ахилла.



ПЯТЬ БРАТЬЕВ.


Полагаясь на те выводы, что царством мёртвых или царством великих предков во времена архаики могло быть только Приазовье вообще и Нижний Дон в частности, мы можем заключить, что и остров Левка (Белый) на котором нашли своё успокоение души великих героев Троянской войны, во главе с Ахиллом, находился там же. Древние греки и древние славяне не зависимо друг от друга помещали здесь вход в Аид и Пекло, здесь протекали огненные реки Смородина и Стикс. Здесь стояла белая скала, Левка. Здесь же лежал и камень Бел-Горюч. Здесь сходились три дороги, три стороны света. Здесь располагалась самая древняя Троя, ставшая прообразом Трои Илионской. Здесь жили души обожествлённых предков, стоявших у истоков человеческой цивилизации.
Самыми прочными нитями с Нижним Доном связаны древнейшие цивилизации Египта, Месопотамии и Индии. Здесь лежат корни тех племён, которые создали греческую и римскую культуру. Здесь была Арьян Вэйджа (Родина ариев) иранских ариев и Земля Богов скандинавских викингов…
Здесь родился Ахилл. Здесь же нашла своё успокоение и его душа. А потому, нет ничего необычного в том, что именно в Северном Причерноморье, был обожествлён образ Ахилла. Что именно здесь он пользовался огромной популярностью, не имеющей аналогов в других странах, включая Грецию.
Ярким подтверждением широкого распространения культа Ахилла, среди жителей Приазовья может служить, так называемая «Ахиллесова могила», из знаменитого курганного могильника под названием «Пять братьев». Являясь одним из выдающихся археологических памятников дельты Дона, данная могила знаменита прежде всего тем, что в её основании был обнаружен внушительный каменный склеп с не менее впечатляющим дромосом, нигде больше в Северном Приазовье не встречающиеся. Но главная сенсация столь необычного захоронения, содержалась в удивительной по технике исполнения золотой обкладке горита. На ней неизвестный скифский мастер изобразил сцены из жизни легендарного героя Троянской войны, Ахилла. И хотя, как отмечал П. Левек, сюжеты со сценами из жизни Ахилла, имели весьма широкое распространение в среде скифов, донской горит заслуживает того, чтобы быть особо выделенным, среди множества других произведений искусства народов заселявших берега Северного Приазовья.
Причиной этому служит не только высочайшая художественная ценность этого выдающегося произведения, но и весьма необычная трактовка сюжета посвящённого величайшему герою древности. Как это не покажется странным, горит не содержит ни одной сцены штурма Илиона. На нём отображен лишь тот период жизни Ахилла, который предшествовал Троянской войне.
Столь неожиданный пассаж, может быть объяснён только тем, что донской мастер был знаком с Ахиллом лишь до его отплытия к стенам рокового Илиона, что и нашло своё отображение на парадном оружии скифского царя.
Дополнительным доказательством справедливости таких выводов может служить заключительная сцена из панорамы, посвящённой донскому периоду жизни Ахилла. На ней изображена скорбная Фетида, держащая в руках урну с прахом своего сына, сложившего буйную голову, далеко от родной стороны.
По многочисленным свидетельствам античных авторов, в то время когда греки зажгли погребальный костёр Ахилла, его мать Фетида, похитила из пламени душу своего сына и перенесла её на далёкую родину, куда-то к северным берегам Чёрного или Азовского моря, туда где нашли своё последнее пристанище тени великих героев древности.
Этот явно мифологический сюжет, тем не менее, полностью соответствует древней традиции, по которой могила Пелеева сына всеми без исключения историками, локализовалась в Северном Причерноморье. Чаще всего, её помещали на острове Левка.
Однако, как нам удалось установить, право на жизнь имеет и другая версия, по которой могила великого героя Троянской войны, находилась в устье Дона. Там где, в 1959 году, была найдена уникальная золотая обкладка горита, с изображением Фетиды, скорбящей над прахом своего сына.
Данная гипотеза базируется, прежде всего, на свидетельствах Гомера, который в описании посещения Одиссеем дельты Дона, сводит здесь своего героя с духом Ахилла. Располагая страну мёртвых и царствующего в ней Ахилла в устье Дона, Гомер не изобретает ни чего нового, а лишь повторяет наиболее распространённую версию локализации Аида времён архаики. Что же касается эпохи эллинизма, то и тогда царством мёртвых в котором правит Ахилл, считалось именно Приазовье. Доказательством этому могут служить слова Овидия, («как амастрийский Линей, покинув отчизну, голый, голодный умрёшь там, где владычит Ахилл») комментирующие гибель в Пантикапее, понтийского царя Митридата Евпатора.
Данное свидетельство любопытно ещё и тем, что Овидий, живя в западном Причерноморье, полностью игнорирует местные версии локализации могилы Ахилла, и ни чуть не сомневаясь помещает её в Приазовье. Как видим, даже в те отдалённые времена существовала преемственность в оценке и восприятии древнейших культов и традиций, существовавших в среде скифов. Существовали такие связи и в более поздние времена.
Ярким подтверждением их наличия, является обряд оплакивания погибших, существовавший как в войске Ахилла, так и войске великого русского князя Святослава Первого.
Вот как описывает оплакивание Патрокла Гомер:

…В то время ахейцы
К чёрным своим кораблям возвратясь, на брег
Геллеспонта,
Быстро рассеялись все по широкому ратному стану.
Но мирмидонцам своим расходиться Пелид не позволил;
Став посредине дружин их воинственных, он говорил им:
«Быстрые конники, верные други мои, мирмидонцы!
……………………………………………………………………
Друга Патрокла: почтим подобающей мёртвого честью».
…………………………………………………………………
Рёк - и рыдание начал; и все зарыдали дружины.
Трижды вкруг тела они долгогривых коней обогнали
С воплем плачевным: Фетида их чувства на плач
возбуждала.
Вкруг орошался песок, орошались слезами доспехи
Каждого воина; так был оплакан вождь их могучий.

А теперь обратимся к Иоанну Скилице, у которого относительно обряда оплакивания погибших руссов, читаем следующее:
«Собравшись внутри стен, разбитые варвары провели наступившую ночь без сна и оплакивали павших в сражении дикими и повергающими в ужас воплями, так что слышавшим их казалось, что это звериный рёв или вой, но не плач и рыдания людей».
Как видим, обычаи мирмидонцев ничем не отличались от обычаев средневековых руссов. Тоже самое можно сказать и в отношении обычая кремации погибших воинов, который был распространён не только в войске мирмидонцев, штурмовавших Илион, но и в войске знаменитого русского князя Святослава.
Вот что пишет по этому поводу Гомер:

После, костёр предоставивши огненной силе железной,
Громко Пелид возопил, именуя любезного друга:
«Радуйся, храбрый Патрокл, и в Аидовом радуйся доме!
Пленных двенадцать юношей, Трои сынов знаменитых,
Всех с тобою огонь истребит…».

А вот как описывает данный обычай, но теперь уже в отношении средневековых россов, византийский историк Лев Диакон:
«И вот, когда наступила ночь и засиял полный круг луны, скифы (т.е. росы) вышли на равнину и начали подбирать своих мертвецов. Они нагромоздили их перед стеной, разложили много костров и сожгли, заколов при этом по обычаю предков множество пленных, мужчин и женщин… Говорят, что скифы почитают таинства эллинов, приносят по языческому обряду жертвы и совершают возлияния по умершим, научившись этому то ли у своих философов Анахарсиса и Замолксиса, то ли у соратников Ахилла».
На погребальном костре закончило своё существование и тело грозного Ахилла. Вот откуда на обкладке скифского горита, из могильного комплекса «Пять братьев», появилось изображение Фетиды с урной хранящей останки её великого сына.
Как кажется, после столь откровенных аналогий и параллелей, даже у скептиков и снобов должны отпасть все сомнения относительно того, что под знамёнами Ахилла и под знамёнами Святослава воевал один и тот же народ. А именно росы. Которых Гомер именует мирмидонцами, а византийские историки скифами.

Как бы там ни было на самом деле, но указание на существовавшую преемственность между соратниками Ахилла и росами, времён русско-византийской войны, подмечены Диаконом весьма метко. Впрочем, он не был пионером в разработке прямых аналогий между воинами Ахилла и древними росами. Задолго до него, Атталиат, указывал на непосредственное родство мирмидонцев и руссов, считая последних прямыми потомками Ахилла. Не видели принципиальных отличий между росами и мирмидонцами и многие другие писатели и историки древности. Вот только у себя на Родине ни Ахилл, ни мирмидонцы, ни раннесредневековые росы, никак не могут найти признания и уважительного почитания. А посему их величие и славу пытаются присвоить себе другие племена и народы. Как говорится, свято место, пусто не бывает.




СВЯТО МЕСТО, ПУСТО НЕ БЫВАЕТ.


Любой народ, столкнувшийся в процессе своего развития с вопросами самоактуализации, неизбежно обратится к проблеме поиска своих исторических корней и изучения этнической генеалогии. Это довольно-таки закономерное явление, присущее любому народу обладающему чувством национального самосознания и самосохранения. Вполне обычно, выглядит и особое пристрастие всех без исключения этносов вывести свою родословную от какого-либо общеизвестного героя или бога. В этом смысле, не является исключением и Ахилл.
Однако в вопросах этнической принадлежности этого знаменитого героя, обожествлённого в среде народов населявших Приазовье, существует одна удивительная особенность. Российская историческая наука, категорически отвергает его скифскую или славянскую принадлежность, не желая иметь что-либо общее между современными русскими и участниками Троянской войны.
Но свято место пусто не бывает. А потому не смотря на многочисленные свидетельства античных и средневековых авторов, доказывающих скифо-русское происхождение Ахилла, он абсолютно безосновательно причислен к числу национальных греческих героев.
Впрочем, греки не единственные претенденты на имя и славу Пелеева сына. Основываясь на свидетельствах Малалы, который среди потомков Ахилла называл не только руссов, но и болгар, строил свои теории происхождения болгарского народа известный Болгарский экзарх, Иоанн. В основе этих построений лежали события начала нашей эры, когда в Приазовье расселились предки современных Волжских, Крымских и Балканских болгар. Но данное несоответствие не остановило Иоанна, и он, ничуть не сомневаясь, причислил Ахилла к числу древних патриархов болгарского народа. Причиной этому стало и то обстоятельство, что версия Фессалийского происхождения Ахилла, не выдерживает никакой объективной критики. Греция просто не могла быть родиной Пелеева сына, ибо настоящей его родиной было Приазовье. А коль Россия ультимативно отказывается признать в лице Ахилла скифа-славянина, то почему бы, его не сделать болгарином.
Справедливости ради надо отметить, что рассуждения болгарских национал патриотов не лишены смысла и доказательной базы. Тот факт, что в раннем средневековье по отношению к потомкам Аспаруха зачастую применялся этноним мирмидоняне, может свидетельствовать о прямых связях автохтонов Приазовья, ведущих свою родословную от Пелея, с современными болгарами. Хотя более достоверной выглядит та версия, по которой в процесс переселения болгар с берегов Кубани к берегам Дуная, была вовлечена и часть коренных жителей Приазовья, в том числе и мирмидоняне. Призывая в свидетели Г. Моравчика, Люсьен Мюссе, пишет о том, что византийцы очень часто «болгар называли скифами, мирмидонами…».
При этом из поля зрения полностью выпадает то обстоятельство, что болгары, появившиеся у границ империи в своём абсолютном большинстве были не тюрками (восточными скифами), а славянами (западными скифами). Всё тот же Л. Мюссе, пишет:
«За неимением источников исследователь, изучающий историю протоболгар до их обращения в христианство, по большей части сталкивается с неразрешимыми проблемами, что не позволяет ему делать уверенные выводы. То же относится и к славянизации этого тюркского народа».
Другими словами, наука не может дать точного ответа, на вопрос о том, когда и где произошла славянизация болгар. Не исключено, что славянами они стали ещё до исхода с берегов Кубани и Дона. О том, что в среде болгар преобладал славянский элемент ещё до их исхода к берегам Дуная, может свидетельствовать имя их первого хана Аспаруха, имеющего в своей основе чисто аланские корни. Не исключено, что Аспарух, был выходцем из рода аспургиан, основателей могущественнейшей династии Боспорских царей. Но аспургиане, всегда локализовались в тех же пространственных границах, что и мирмидоняне. По всей видимости, именно это обстоятельство послужило тому, что болгары Аспаруха, воспринимались византийцами как мирмидоняне.
О том, что болгары, в своём большинстве были славянизированы ещё до исхода из Приазовья, может служить и тот факт, что прибыв во Фракию, они были восприняты проживавшими там славянами, как единородцы. Практически все учёные соглашаются с теми доводами, что болгары не покоряли славян Малой Скифии, а органично влились в их ряды. Естественно, что данное объединение не могло быть осуществлено без наличия близкородственных связей между пришельцами и коренным населением. Вполне вероятно, что не последнюю роль в этом объединении, сыграли пришедшие с болгарами аспургиане или мирмидоняне, олицетворявшие собой древний царский род Приазовских племён, прямых наследников Пелея и его великого сына. А коль так, то притязания современных болгар на славу и доблесть Ахилла, выглядят не такими уж беспочвенными. Во всяком случае, прав на это у них больше чем у современных греков.




ПРИАЗОВСКАЯ ФТИЯ.


Сторонники греческого происхождения Ахилла, указывают на то, что его родиной была Фтия, которая якобы располагалась в южной Фессалии. Тем не менее, это всего лишь позднейшая условность. Ещё Кречмер, отмечал то обстоятельство, что архаическая Фтия располагалась близ Меотиды (Азовского моря). Более того, он напрямую отождествлял её с «царством предков» или «царством мёртвых», которое неразрывно связано с дельтой Дона. Здесь же в Приазовье он локализовал и мирмидонцев из войска Ахилла.
Кроме всего прочего, Фтия, может быть отождествлена с Фетией. Но Фетией (Фетидой), в античные времена именовали не только мать Ахилла, но и Азовское море, как то читаем мы у Авиена и многих других авторов. Впрочем, непосредственная связь Фетиды и Азовского моря была отмечена с давних пор. Если верить «Первому Ватиканскому мифографу», называющему титаниду Фетиду матерью нереиды Фетиды, то дядькой Ахилла был никто иной, как Танаис, что опять же указывает на донское происхождение самого Ахилла.
Здесь же следует упомянуть и фтиотийских ахейцев, которые на протяжении нескольких столетий были известны античным авторам только на северо-восточных берегах Чёрного моря, в районе современных городов Новороссийск и Туапсе. Интересно, что для объяснения столь необычного явления была изобретена версия о том, что после Троянской войны, часть ахейцев заблудилась в пределах Чёрного моря и вынуждена была обосноваться на незнакомых им берегах, в непосредственном соприкосновении с мирмидонцами.
Конечно же данное объяснение не может быть принято к серьёзному восприятию. Гораздо логичнее было бы предположить, что фтиотийские ахейцы Чёрного моря, есть прямые потомки Приазовских фтиотийцев, к числу которых принадлежал и Ахилл. Данная принадлежность как нельзя лучше согласуется с мнением Пьера Левека, который писал:
«Миф об Ахилле – один из тех, действие которых локализовано греками на Понте (Чёрном море). Ахилл почитался здесь эпитетом Понтарх, что значит, Хозяин Понта».
Но если греки считали Ахилла скифом и хозяином Понта, т