ЛЕГЕНДА О ДОНСКОМ КАЗАКЕ ДЖОНЕ СМИТЕ.
ДОНСКОЙ СЛЕД В ИСТОРИИ АМЕРИКИ.
Как это не парадоксально, но наше прошлое, в разрезе исторической науки, никогда не имело, да и не могло иметь какой либо статической основы, в которой события и судьбы людей воспринимались бы в некой застывшей форме не подвластной многогранному восприятию и столь же многогранной интерпретации. В некотором смысле о истории можно говорить как о калейдоскопе, в котором общая картина восприятия прошлого во многом зависит от ракурса под которым она рассматривается, помноженного на откровенную субъективность восприятия. Всё это способно привести к самым неожиданным результатам в оценках нашего исторического прошлого, которое под их воздействием приобретает способность принимать самые неожиданные формы и облики, заставляющие по-новому взглянуть на давно и хорошо известные факты, события и судьбы. Более того, под их воздействием старая, чаще всего блёклая и невыразительная картина исторических реалий приобретает неожиданно яркие и предельно выразительные краски, заставляющие воспринимать её не только с любопытством, но и с восторгом и даже гордостью.
Примеров этому можно привести великие множество, в том числе из контекста краеведения, которое в некоторых случаях обнаруживает весьма тесную связь с глобальными историческими процессами, в той или иной мере нашедшими своё отражение в мировой истории. Мы остановимся лишь на одном из таких фактов, для чего, вначале обратимся к статье, напечатанной в одном из украинских журналов.
«В старые советские времена в одном из львовских научно-исследовательских институтов старенький, выживший из ума доцент пытался пропихнуть через заседание кафедры тему своей будущей докторской диссертации – «Роль запорожского казачества в борьбе с американским империализмом». Эту историю до сих пор рассказывает третье поколение львовских историков – как пример влияния советской пропаганды на умы советских граждан. Но, не все так просто.
Наш герой, хоть и имеет только косвенное отношение к Украине, все же был настоящим запорожским казаком. Недолго, но был. А история его жизни стала основой для приключенческих романов, художественных фильмов, мультипликационных сериалов и даже сборников комиксов, столь популярных на Западе». («История капитана Джона Смита», Кость БОНДАРЕНКО, кандидат исторических наук, «Профиль» №45 (64), 22.11.2008.)
В данном случае речь идёт о, без преувеличения легендарной личности капитана Джона Смита, стоявшего у истоков государственного устройства Соединённых Штатов Америки.

Джон Смит – адмирал Новой Англии.

Памятник «донскому казаку» - Джону Смиту в Джеймстауне.

Джон Смит — английский писатель и моряк, один из основателей и лидеров Джеймстауна — первого британского поселения на территории современных США. Известен как капитан Джон Смит или Джон Смит Джеймстаунский, американский национальный герой, особую известность получил в связи с историей о дочери индейского вождя по имени Покахонтас, изложенной в его книгах.
Джон Смит родился 9 января 1580 года в местечке Уиллоуби, Англия. Обучался в грамматической школе короля Эдуарда VI. В возрасте 13 лет осиротел и вскоре поступил в подмастерья к купцу Томасу Сэндаллу. В 16 лет Смит оставляет обучение у Сэндалла и отправляется во Францию, сопровождая второго сына лорда Уиллоуби, которого вскоре покидает, чтобы присоединиться к борьбе за независимость Нидерландов. Через два года он нанимается на коммерческий корабль, плавающий по Средиземному морю.
В 1600 году Смит идёт в австрийскую армию, которая воюет с Османской империей. За мужество и отвагу был произведён в ранг капитана, господарем Сигизмундом Баторием. Сражался в Валахии в рядах Раду Щербана против воеводы Иеремии Мовилы, но в 1602 году в Трансильвании был серьёзно ранен и взят в плен, а затем продан в рабство в Крымское ханство. Не в силах терпеть издевательства со стороны своего хозяина, Джон улучив момент, убивает его и пускается в бега.
Кость Бондаренко, пишет: «Ему чудом удалось выжить в безводной степи, уйти от погони и переправиться через соленые озера. На берегу Днепра Джона обнаружили запорожские казаки, подобравшие и выходившие полуживого искателя приключений. Так, в 1602 году, Джон оказался на Запорожской Сечи. Интересно, что некоторые российские историки пишут о Джоне Смите: «Он бежал из Крыма к казакам – очевидно, к донским». Нелепость этого предположения впечатляет (выделено –Л.А.Д.). Тем более что сам Джон Смит в поздних своих записках оставил немало интересных подробностей своего двухгодичного пребывания на Сечи, и сейчас эти записки считаются ценным материалом к изучению истории Украины начала XVII века…
Джон Смит был казаком почти два года, после чего покинул запорожское войско и через Польшу, Трансильванию, Италию, Северную Африку, нанявшись в Триполи на английский корабль, вернулся на родину, в Англию. Не найдя в живых никого из родственников, он отправляется в Вирджинскую компанию и нанимается простым моряком на корабль, следующий в Америку.
В ту пору предприимчивые англичане начали собирать по всей Европе желающих отправиться на освоение новых земель в Северной Америке. В 1587 году была основана одна из первых английских колоний на континенте – Вирджиния («девственная»), получившая свое название в честь английской королевы Елизаветы, никогда не выходившей замуж и гордившейся своей девственностью. Именно в эту колонию и направлялись потоки переселенцев из Европы…
Джон Смит возглавил группу поселенцев (первоначально 108 человек), а позже провозгласил себя губернатором Вирджинии. Ему пришлось нести ответственность за прибывавших и прибывавших новых поселенцев. Пришлось налаживать местную администрацию».
По мнению очень многих историков, административное устройство Вирджинии в точности повторяло то устройство которое было у казаков, включая всеобщие прямые выборы атамана (губернатора). Более того, считается, что Смит использовал систему укрепления «палисад», с которой познакомился у казаков, при защите поселения в Вирджинии от индейцев; а русские бревенчатые избы стали образцом построек первых американских поселенцев, известных как «лог-кабин».
Используя опыт и знания, приобретённые в среде казаков, Смит начинает отчётливо понимать истинные возможности, которые дает Новый Свет. На их основе он выдвигает поистине революционную тогда идею не только нового государственного устройства, но и непременного здесь обращения труда в благосостояние.
Под пером капитана Джона Смита образ Америки впервые приобретает те очертания, в которых будет существовать в дальнейшем: открытое пространство, где каждый человек, независимо от его социального статуса, имущественного и образовательного ценза, одним лишь трудом и добродетелью может добиться счастья, независимости, определенного общественного положения, может состояться как личность. Вклад литератора Джона Смита в дело "открытия Америки" явно превышает его, немалую, впрочем, роль, исследователя Нового Света.
Исходя из всего вышесказанного украинский учёный заключает, что, «в то время мы не были искусственно ограждены от мира высокой стеной – в рамках огромного украинского хутора – как сейчас. Мы были участниками исторических процессов и территорией, на которой вершилась история. В том числе история иных государств и народов». А потому, всё, что есть хорошего в государственном устройстве Соединенных Штатов Америки, базируется на историческом опыте и идеалах запорожского казачества…
Но только ли запорожского?

Для того чтобы ответить на этот вопрос обратимся к первоисточнику, т.е. к воспоминаниям самого капитана Джона Смита, под названием: «How captaine Smith escaped his captivity; slew the Bashaw of Nalbrits in Cambia; his passage to Russia, Transilvania, and the middest of Europe to Affrica», где в главе 17(Chapter XVII.), читаем:


Their guides in those Countries.

In every crossing of this great way is planted a post, and in it so many bobs with broad ends, as there be wayes, and every bob the figure painted on it, that demonstrateth to what part that way leadeth; as that which pointeth towards the Cryms Country, is marked with a halfe Moone, if towards the Georgians and Persia, a blacke man, full of white spots, if towards China, the picture of the Sunne, if towards Muscovia, the signe of a Crosse, if towards the habitation of any other Prince, the figure whereby his standard is knowne. To his dying spirits, thus God added some comfort in this melancholy journey: wherein if he had met any of that vilde generation, they had made him their slave, or knowing the figure engraven in the iron about his necke, (as all slaves have) he had beene sent backe againe to his master; sixteene dayes he travelled in this feare and torment, after the Crosse, till he arrived at Ecopolis, upon the river Don, a garrison of the Muscovites. The governour after due examination of those his hard events, tooke off his irons, and so kindly used him, he thought himselfe new risen from death, and the good Lady Callamata, largely supplied all his wants.


The description of Cambia and his passage to Russia.

This is as much as he could learne of those wilde Countries, that the Country of Cambia is two dayes journy from the head of the great river Bruapo, which springeth from many places of the mountaines of Innagachi, that joyne themselves together in the Poole Kerkas; which they account for the head, and falleth into the Sea Dissabacca, called by some the lake Meotis, which receiveth also the river Tanais, and all the rivers that fall from the great Countries of the Circassi, the Cartaches, and many from the Tauricaes, Precopes, Cummani, Cossunka, and the Cryme; through which Sea he sailed, and up the river Bruapo to Nalbrits, and thence through the desarts of Circassi to Ecoplis, as is related; where he stayed with the Governour, till the Convoy went to Cora gnaw; then with his certificate how he found him, and had examined, with his friendly letters sent him by Zumalacke to Caragnaw, whose Governour in like manner so kindly use him, that by this means he went with a safe conduct to Letch, and Donka, in Cologoske, and thence to Berniske, and Newgrod in Seberia, by Rezechica, upon the river Niper in the confines of Littuania. From whence with as much kindnesse he was convoyed in like manner by Coroski, Duberesko, Duzihell, Drohobus, and Ostroge in Volonia; Saslaw and Lasco in Podolia; Halico and Collonia in Polonia; and so to Hermonstat in Transilvania. In all his life he seldome met with more respect, mirth, content, and entertainment; and not any Governour where he came, but gave him somewhat as a present, besides his charges; seeing themselves as subject to the like calamity. Through those poore continually forraged Countries there is no passage, but with the Carravans or Convoyes; for they are Countries rather to be pitied, than envied; and it is a wonder any should make warres for them. The Villages are onely here and there a few houses of straight Firre trees, laid heads and points above one another, made fast by notches at the ends more than a mans height, and with broad split boards, pinned together with woodden pinnes, as thatched for coverture. In ten Villages you shall scarce finde ten iron nailes, except it be in some extraordinary mans house. For their Townes, Ecopolis, Letch, and Donko, have rampiers made of that woodden walled fashion, double, and betwixt them earth and stones, but so latched with crosse timber, they are very strong against any thing but fire; and about them a deepe ditch, and a Palizado of young Firre trees: but most of the rest have only a great ditch, cast about them, and the ditches earth is all their rampier; but round well environed with Palizadoes.

Из чего следует, что бежав из плена, Джон Смит следовал строго по направлению к границам Московии, пока не добрался до города Аксополя (Eхаpolis), располагавшегося на берегах Дона, в котором находился военный гарнизон состоявший на службе у московского царя! То есть гарнизон донских казаков?
Кабанова Ксения - Хетта, в своей работе, «Капитан Джон Смит», пишет:
«Здесь мнения опять расходятся. Русские историки полагают, что это были казаки донские. Современные украинские - возмущённо отвечают, что были это запорожцы, и записки Джона Смита - ценный исторический материал, повествующий о быте запорожского казачества. Некоторые говорят и того больше. Якобы именно Джон Смит приучил запорожских казаков курить табак. (А ведь моду на табак завёз в Европу лет за двадцать-тридцать до того сэр Уолтер Рэли) Больше того, говорят, что и в Новый Свет возьмет с собой Джон Смит верных запорожских казаков, а один из них (и даже называют имя) - будет слыть среди английских джентльменов знатным лекарем.
Но это уже байки, сказивки.

Доподлинно же можно сказать, что измождённого Джона Смита выходили казаки, охранявшие южные границы Царства Русского. Не обошлось, опять же, без женщины, которая, по уверениям Джона Смита, разумеется, полюбила его всем сердцем.
Он же, поправившись и вволю показаковав, отбыл восвояси. Через территории русские да через Речь Посполитую Джон Смит вернулся в австрийскую армию, затем лишь, чтобы получить расчёт и заслуженные награды, да отправиться путешествовать по всей Европе и Северной Африке».
В своих воспоминаниях, Джон Смит, довольно чётко описывает свой путь из Аксополя, который лежал вверх по Дону, до города Донков, а оттуда через Новгород Северский в Литву и далее на запад. В настоящее время, как бы это не оскорбляло амбиции украинских учёных, не существует ни одного документа который смог бы поставить под сомнение факт пребывания капитана Джона Смита в среде донских казаков, в городе Аксополь, в период между 1602-1604 годами. Неразрешённым остаётся лишь вопрос о местоположении Аксополя, ставшего приютом для английского капитана, будущего адмирала Нового Света, а по сути создателя основ государственного устройства Соединённых Штатов Америки.


Справедливости ради нужно признать, что указав в своих воспоминаниях на город Аксаполь (Eхаpolis), в котором он якобы нашёл военный гарнизон христиан состоящих на службе у московского царя, Джон Смит, создал предельно сложную задачу по его идентификации. Ведь ни в одном из московских документов XVI-XVII веков, такой город не значится. И это при всём, при том, что западные картографы того времени частенько помещали данный город на берегу Дона поближе к восточному изгибу у Переволоки. Наглядным примером этому может служить карта фламандского географа Йодока Гордия составленная в 1613, году. Правда данная карта совершенно не соответствует реалиям того времени, так как на ней нет ни одного казачьего городка реально существовавших в тот исторический период.


карта 1613 года фламандского географа по имени Йодок Гондий. Тут он использовал для работы медные пластины с более ранними картами своего земляка знаменитого Герхарда Меркатора (1512-1594).

Причиной этому может служить тот факт, что карта Гордия была составлена по материалам другого фламандского картографа, Герхарда Меркатора (1512 -1594), который в свою очередь опирался на картографический материал Клавдия Птолемея. Именно Птолемей во II веке н.э. впервые указал на существование в низовьях Дона города под названием Аксаполь (Эксаполь), что в дословном переводе означает ничто иное как город Аксов. И здесь мы сталкиваемся с одним весьма любопытным сравнением, в основе которого лежит этноним народа обитавшего в античные времена непосредственно в низовьях Дона, ближе к его устью. Народ этот Птолемей назвал Иаксаматами (Iaxamatae), что значит иакса- или акса-меоты.



Иаксаматы на карте «Сарматии Европы и Азии» 1654г. Николя Сансона
В своём труде "О положении земли" Помпоний Мела пишет о сарматских племенах, обитавших в районе Азовского моря: "Изогнутую прибрежную полосу между Боспором (имеется в виду Боспор Киммерийский - Керченский пролив) и Танаисом (Дон - прим. Sarmata) населяют меотийцы, тореты, аррехи, фикоры и иксаматы. Иксаматы живут у самого устья Танаиса». В данном свидетельстве весьма любопытно указание на то, что иксаматы обитают у самого устья Танаиса.
Не меньший интерес вызывает свидетельство В.Н. Татищева, («История Российская». I, Глава 14), «Меотийское озеро называется от пролива киммеров, где обитают народы меотицы, валы, сербы, аррехи (у Птоломея арихи), зинги и псезии; потом по всему Дону, двумя устьями текущему, живут аксаматы, (как говорят) потомки мидийцев». То есть опять указание на устье Танаиса, причём на два.
Н.В. Анфимов, в своей работе «Вопросы этнической истории...» (ГУП "Наследие"), пишет: «В данном случае мы имеем, скорее всего, не самоназвание, а название ("живущее у реки"), данное ему ираноязычными племенами. Сложнее вопрос о племени яксаматов - язаматов, которых большинство авторов локализуют в дельте Дона».

Карта Птолемея с указанием городов Танаис, Наварис и Эксаполь.

Учитывая то обстоятельство, что город Эксаполь (Аксаполь), локализовался Клавдием Птолемеем, в границах земель населённых иаксаматами (аксаматами), мы вправе предположить, что между ними существует прочная взаимосвязь. Другими словами, Эксаполь – Аксаполь, это ничто иное как город иаксаматов – аксаматов. Но в таком случае он должен локализоваться где-то в непосредственной близости от устья Дона. И здесь мы подсознательно обращаем свои взгляды на Кобяковское городище, история которого неразрывно связана с современным городом Аксай, в котором мы пытаемся разглядеть Птолемеевский Аксаполь.
Говоря о Кобяковском городище, мы, опустив его многотысячелетнюю историю уходящую корнями в эпоху неолита, отметим тот факт, что второй этап его заселения связан как раз с народом аксаматов, которые являлись естественным авангардом сарматских (сар-меотский, что значит царские меоты) племён. По мнению большинства исследователей, приблизительно в конце третьего века до нашей эры, аксаматы переселились с левого берега Дона на правый основав множество городов главными из которых были Аксаполь (политический центр, на месте Кобяковского городища), Наварис (Нижнегниловское городище) и Танаис (торговый центр, на месте Недвиговского городища), открыв тем самым одну из самых ярких страниц в истории Нижнего Дона.

Помимо трёх городов указанных Птолемеем, «A MAGYAR TÖRTÉNELEM TIZEDEI», даёт нам обширную информацию о других городах Нижнего Дона «…mindannyian a szkíták szokásait követik, nincsenek városaik, csak a Don mentén és a Maeotis tengerparti részén Exapolis, vagyis folyón kívül fekvő város, meg Navaris, Paniardis, Patarua, Azara, Axabitis, Tenia, Tyramba, Gerusa, Mateta и др.». Обращает на себя внимание легендарная Gerusa (Руса), дожившая до раннего средневековья, о которой в "The classical gazetteer: a dictionary of ancient geography, sacred and profane", сказано: «GERASA (Rasa), I. a town of Sarmatia Asiat., on Meotis palus».
Нам остаётся лишь добавить, что у всех этих городов, включая Аксаполь, есть археологические аналоги, подавляющее число которых тяготеет к донской дельте. Что же касается территорий расположенных выше Кобяковского городища (Аксополя) по течению Дона, то там нет не только топонимов, но и археологических памятников, которые можно было бы причислить к числу античных городов. А потому нет никаких оснований рассматривать вопрос локализации Аксаполя на среднем Дону. (!)

Но вернёмся к главной теме наших изысканий. На сайте (ingushetiya-ru.livejournal.com/102129.htm), мы находим свидетельство о том, что: «За пять лет до Александра Великого Сарматская земля, из коей большая часть жителей перешла в Европу, обитаема была Яксаматами и Язаматами, народом, славившимся своим могуществом даже (за) несколько сот лет после его кончины». Другими словами, слава аксаматов не прошла и ко времени написания трудов Птолемея, хотя доминирующее положение к этому времени заняли росы, создатели первого российского государства, столицей которого как кажется был всё тот же Аксаполь…
Во всяком случае недвусмысленное указание на справедливость данного предположения, даётся в "Венгерских хрониках" Антонио Бонфини (автор XV в.), в которых Аксаполь поставлен в роль доминанта по отношению к остальным донским городам включая Наварис и Танаис. В таком же ракурсе может быть рассмотрено свидетельство, помещённое в "The classical gazetteer: a dictionary of ancient geography, sacred and profane" [Автор: William Hazlitt, Издатель: Whittaker, 1851]


и там же» «Roxolani and the Hamaxaboii. EXOPOLIS, Sarmatia, i. q. Gelonus. EXTERUM mare, the name given, as being». А если к этому добавить мнение многих отечественных исследователей, включая Богачёва, о том, что на месте современного города Аксай некогда располагалась столица «древних обитателей Дона – Алан», то все сомнения относительно того, где располагалась древнейшая столица России, если опираться на доминирующее в Донском регионе аланское племя росов (аорсов), должны отпасть сами собой.
В наших изысканиях относительно отождествления птолемеевского Аксаполя с современным Аксаем, можно было бы поставить точку, если бы ни одна небольшая нестыковка. Всё дело в том, что Птолемеей в своём «Географическом руководстве», даёт координаты Танаиса, Навариса и Аксаполя равные 67, 70, и 72 градусам восточной долготы соответственно, а это никак не укладывается в пространственные ориентиры Нижнего Дона и выходит далеко за его пределы. К тому же Птолемей указывает на то, что сразу за Аксаполем, Дон делает поворот, под которым традиционно понимают район волго-донской переволоки.
Примерно такие же координаты приведены и у ал-Хорезми (780-847 г.), в его труде «Книга картины земли», где Танису (Танаису) соответствует 69 долгота, Сурису (Наварису) – 70-я, а Аксубису (Аксополю) - 71-я.
Впрочем, возникшие затруднения, не могут быть отнесены к числу неразрешимых. Особенно, если учесть то обстоятельство, что на ранних картах Птолемея Аксополь действительно изображался вблизи волго-донской переволоки, но затем, за редким исключением, вплоть до XVII века, он стремительно перемещался к устью Дона. Вернее будет сказать, что 72 градус восточной долготы средневековыми картографами мыслился в районе Верхних Раздор, что само по себе заставляет предположить, что поворот Танаиса описанный Птолемеем, относился не к Дону, а к Донцу. Однако по мере накопления исходного материала и способов картографирования, семьдесят второй меридиан, стал неуклонно смещаться в сторону Нижних Раздор. Те же картографы, которые продолжали локализовать Аксаполь на Среднем Дону, вынуждены были туда же переместить и 67 меридиан, соответствовавший долготе Танаиса, что в корне разрушало существовавшую в то время систему географических координат. Впрочем к XVIII веку, всё стало на свои места, и Аксаполь прочно встал на место Атаманского города, древнейшей столицы донского казачества, к числу которых по мнению ряда учёных принадлежали и античные аксаматы, ближайшие родственники герулов. (rus.delfi.lv)
Исходя из того, что Атаманский город в котором «…и атаман, и дьяки и все казачьи городки судимы», располагался на месте современного Аксая, у нас предоставляется возможность отождествить поворот Танаиса, описанный Птолемеем, с Нижними Раздорами. Вовсе не противоречит реалиям того времени и тот факт, что местные раздоры переводились на иностранные языки, как поворот. И действительно, в районе Аксайского устья Дон делает резкий поворот. Почти под прямым углом.

Карта Николя Сансона 1653 год, на которой г.Азов помещён почти на 70 долготе, которая в точности соответствует как Наварису Птолемея, так и Нижнегниловскому городищу.

Фрагмент карты Чёрного моря (по Птолемею), 1590 год, на которой 72 долготе (долгота Аксополя) соответствуют Нижние Раздоры, т.е. Аксайское устье, а 70 долготе соответствует Нижнегниловское городище (Наварис)

Фрагмент карты Московии (по Н.Сансону) 1692 год, на которой 72 долгота соответствует местоположению Атаманского города (современный Аксай), древнейшей столице донского казачества.
Подводя итог всему выше сказанному следует отметить тот факт, что как античный, так и средневековый Аксополь располагался на месте Кобяковского городища, а его прямым наследником является современный город Аксай. А потому, мы вправе предположить, что бежавший в 1602 году из татарского плена, капитан Джон Смит, нашёл убежище в Атаманском городе (Ieboc), в античности именовавшемся Аксаполем (Exopolis). Причём в тот исторический период Атаманский город был столицей донских казаков, помимо прочего состоявших и на службе у Московских государей. В Атаманском городе было место сбора главного войска, здесь выбирался атаман, и вершился суд, в том числе и между городками. Недаром, Джон Смит именует атамана губернатором, давая вполне прозрачное указание на то, что он был правителем не только Аксополя, но и всей области Войска Донского. Вот почему грамота данная Смиту атаманом (губернатором) Войска Донского, имела силу далеко за его пределами и позволила многострадальному англичанину добраться до свой родины, чтобы в последствии стать первым губернатором Вирджинии и заложить основы американской государственности.
Пожалуй нет оснований уподобляться украинским учёным, усматривающим в истории капитана Джона Смита, великую культуртрегерскую миссию запорожского казачества. Однако, нельзя отрицать и того, что в американской демократии нашли своё отчётливое отображение многие фрагменты обычаев и традиций донских казаков. И вполне допустимо, что прожив или прослужив в Аксае (Аксаполе) почти два года, капитан Смит, будущий адмирал Новой Англии усмотрел множество рациональных основ, которые вне всякого сомнения пригодились ему в процессе освоения Американского континента, на что справедливо указывает большинство российских и украинских исследователей.