ЛЕГЕНДА О МАКЕДОНСКОМ ЦАРЕ.

Про Александра Македонского написано немалое количество книг, монографий, статей и очерков. Не обходят его стороной и на страницах учебников и энциклопедий. Его образ нашёл многогранное отображение в кинематографе, живописи, скульптуре. В том или ином виде он представлен в различных религиозно мистических учениях, включая христианство. Трудно отыскать человека, который бы не был знаком с именем этого великого человека. Вот только величие его трактуется по-разному. Кто-то видит в нём величайшего полководца, для кого-то он величайший культуртрегер, распространивший свет эллинистической культуры на огромные пространства Азии и Африки, а кто-то воспринимает его как избранника божьего, призванного защитить мир от зла и насилия и тем самым спасти его.
Данные подходы к определению величия Александра в той или иной степени представлены во всех источниках повествующих о его жизни и деяниях и уже успели превратиться в непререкаемую догму. Однако, следует отметить тот факт, что образ македонского царя и мир в котором он жил отнюдь не так просты, как это может показаться, если опираться лишь на официальные догматы. Идеологические рамки отнюдь не способствуют воссозданию реальной картины мира и реальных целей и задач, которые пытался решить этот, во многом незаурядный человек. Более того, если приглядеться к его свершениям и достижениям повнимательней, то нетрудно заметить, что вся их догматическая часть, положенная в основу большинства книг и энциклопедических статей, есть ничто иное, как обыкновенная идеологическая диверсия, рождённая из ничего, а потому и не представляющая собой ничего существенного. Ничего существенного не в материальной, а в духовной сфере. Александр создал величайшую империю древности. Он совершил великое количество подвигов и преступлений. Но ради чего он это сделал? Где искать глубинный смысл всех этих деяний?
Попытки дать ответ на этот вопрос мы можем найти во многих трудах посвящённых его жизни. Но если ранние историки, включая его ближайшее окружение, склонялись к религиозно мистической версии, то поздние авторы разрабатывали более приземлённые теории. С годами они всё больше склонялись к тому, что Александр прежде всего жаждал славы, величия и богатства, основой достижения которых были его незаурядные полководческие данные. Но так ли это на самом деле?
Как кажется, признавая выдающиеся полководческие данные Александра помноженные на личную храбрость и отвагу, нужно признать и тот факт, что его оппонентами были главным образом олигархические империи и государства, по определению не способные к ведению тотальных воин. Уровень его величия добытого в ходе покорения греков, персов и египтян сопоставим с уровнем величия таких скифских (славянских) полководцев, как Мадий, Аларик, Одоакр, Радогаст, Атилла и др. Египет, Ассирия, Персия, Карфаген, Рим, Византия, переходя в статус олигархических империй становились лёгкой добычей для тех кто презирал их и имел задатки полководческого таланта. Многие историки склонны считать, что победить Дария оказалось намного проще, чем одолеть родоплеменные союзы иранского нагорья, не говоря уже о Бактрии, Согдиане и Индии, где Александру так и не удалось установить и укрепить своё владычество. И уж совсем невыполнимой оказалась задача по покорению Скифии, где на фоне призрачной победы над отрядом удельного князя Кинтала, Александр вынужден был смириться с целым рядом жестоких поражений, в том числе и с трагической гибелью огромной македонской армии ведомой Зопирионом. Не смотря на ряд выдающихся побед, он так и не ощутил себя покорителем Вселенной. Более того, он по всей видимости прекрасно осознал недостижимость этой цели. Персов, греков и египтян можно было покорить, а вот скифов нужно было порабощать, что выглядело абсолютно нереальным, при любом соотношении сил и средств. Впрочем, роль поработителя вряд ли устраивала и самого Александра, в чём наверное и следует искать истинное величие полководца.

Александр Македонский Александр в образе Геракла.
Нужно признать, что некоторые учёные соглашаются с тем, что македонцы победили главным образом тех, кто позволил им это сделать, а потому главнейшей заслугой Александра считают распространение эллинистической культуры на территорию азиатских народов. Однако и здесь все обстоит не совсем так, как это изложено в догматических версиях. Эллинистическая культура распространилась в Египте и в Азии за несколько столетий до Александра, а потому ни о какой культурной экспансии речи быть не может. В нашем распоряжении нет никаких свидетельств насчёт того, что персы или бактрийские скифы, переняли у македонцев какие либо обычаи или религиозные культы. Напротив, македонцы, начиная с самого Александра, самым активным образом приобщались к арийской культуре.
Плутарх, в своих «Избранных жизнеописаниях», сообщает: «Когда Александр выступил с войсками в Парфию, и в этой стране, отдыхая от трудов, он впервые надел варварское платье. Толи потому, что умышленно подражал местным нравам, хорошо понимая, сколь подкупает людей всё привычное и родное, то ли, готовясь учредить поклонение собственной особе, он хотел таким способом постепенно приучить македонян к новым обычаям».
Но сменой платья дело не закончилось. Вскоре царь женился на Роксане дочери, какого-то персидского сатрапа, хотя в письме Антипатру, он говорит о том, что взял в жёны дочь скифского царя. Затем под самыми различными предлогами он стал женить македонян на персиянках, тем самым ещё больше приближая их образ жизни к местным обычаям. В это время, варварские обычаи почитания царя, и богов, постепенно вытесняют греческие. Персы доминируют в ближайшем окружении царя и составляют большую часть его войска.
Английский историк Грот в своей «Истории Греции», указывает на то, что: «Необычайные успехи Александра на Востоке произвели в его характере большую перемену. Он в первую очередь стал заботиться не о том, чтобы передать европейские идеи восточным частям своей империи, а напротив старался любой ценой ввести персидские обычаи в греческий быт».
Само собой разумеющееся, что такое поведение царя не могло не вызвать возмущение и отторжение у некоторых македонян, верных своим идеалам и традициям. Однако таковых было немного. К тому же Александр не церемонился с устранением тех, кто пытался помешать ему в деле объединения двух культур и народов, даже если речь шла о его ближайших соратниках. Жертвами этих репрессий стали такие видные македоняне, как Филот и его отец Парменинон. Затем от руки самого Александра пал Клит, а за ним Гермолай, после чего произошло событие, которое окончательно разорвало его связь с Грецией, её культурой и традициями. Речь идёт об аресте Каллисфена и разрыве отношений с Аристотелем.
Каллисфен был последним, кто пытался отстаивать греческие законы и традиции, не понимая, что перед ним был уже совершенно другой человек, которого уже не интересовали идеи и знания греческих философских школ, ибо в его глазах они утратили не только своё совершенство, но и какую-либо практическую значимость. Аристотель, внушивший Александру идею о возможности обретения совершенных знаний, совершенного оружия и бессмертия, сокрытых на берегах скифского Танаиса, в глазах нового повелителя Востока оказался обыкновенным лгуном, не знающим даже географии. Что уж тут говорить о его родственнике Каллисфене, который должен был указать самый простой путь к очагу божественного света, который на самом деле оказался недосягаемым. К тому же Каллисфен, публично демонстрировал свою неприязнь к македонскому царю, который по сути стал царём персидским. По свидетельству Плутарха, Каллисфен отважился заявить, что все успехи Филиппа, а следовательно и возвышение Александра, были следствием раздора царившего среди греков, и в доказательство своей правоты привёл стих:
«Часто при распрях почёт достаётся в удел негодяю».
Естественно, что после таких слов, ученик и родственник Аристотеля, как и его учитель, не мог рассчитывать на снисхождение царя. В письме Антипатру, Александр писал, что накажет Каллисфена, равно как и тех, кто его прислал, явно намекая на Аристотеля. Харет сообщает, что Каллисфена схватили, заточили в тюрьму и хотели судить в присутствии Аристотеля, или вместе с ним. Однако софист умер не дождавшись суда. По другим сведениям был повешен, в преддверии индийского похода.
Смерть Каллисфена, стала для Александра точкой не возврата, в тот мир, в котором он вырос и возмужал. Фактически он отрёкся от казавшихся ему самых высочайших достижений человеческой цивилизации в пользу новых представлений о Мире, Человеке и Боге.
«Относительно ума и дара комбинации, Александр оставался совершенным греком; что же касается направления и целей, которые он преследовал, то никто не мог быть греком менее чем он. Представлять Александра сыном Эллады, пропитанным политическими идеями Аристотеля, преданным повсюдному и систематическому распространению греческой цивилизации – значит, по моему мнению, придавать характеру македонского царя такую оценку, которая совершенно противоречит действительности. Приписываемая Александру эллинизация Азии, или распространение в Азии греческой цивилизации, не только не была осуществлена Александром, но и не входила в его планы». (В. Дюрюи, «История Греции»).
С какой бы стороны мы не подходили к изучению и осмыслению жизни и деятельности македонского царя, нельзя не отметить тот бесспорный факт, что победа над Персией оказалась победой над греческим духом и греческим мировоззрением. Фактически Александр отрёкся от Греции, что в свою очередь привело к тому, что и Греция отреклась от него. Когда известие о смерти великого царя достигло афинских стен, то оратор Демад, воскликнул:
«Этого не может быть. Если бы Александр умер, то вся обитаемая земля наполнилась бы жутким смрадом от его трупа».
Трудно найти более яркий пример того, насколько далеко разошлись идеалы величайшего из царей и его первых учителей. Впрочем констатация данного факта не даёт объяснения причин столь внезапной метаморфозы. Многие из древних, впрочем как и современных учёных делали отчаянные попытки найти объяснение этому странному на первый взгляд феномену. Но не смогли предложить ничего другого кроме как версию о полной деградации царя, для которого высшую ценность приобрели самые низменные человеческие чувства и стремления. Слава, почести, богатство, вот те три кита, которые были отданы в удел Александру его последователями. И это не смотря на то, что и после смерти его продолжали считать величайшим из людей. И не без основания. Александр Великий оставался великим до последнего вздоха, ибо вся его жизнь была посвящена самой великой цели, к достижению которой он стремился проложить самую короткую и самую прямую дорогу. И нет его вины в том, что в какой-то момент своей жизни он осознал, что эта дорога не может быть проложена на основе тех знаний и представлений, на которых зиждилась греческая цивилизация. Цивилизация, величайшими представителями которой были Платон и Аристотель, верившие в то, что им наверняка известен путь к источнику божественного света. К источнику, условно прозванному Атлантидой.
Александр не только отрёкся от своих учителей, но и от их, первоначально казавшейся наиболее совершенной мудрости. Причём отказался в пользу мудрости арийской, лежавшей в основе космогонических представлений народов персидской державы. Мудрости, которая по всей видимости значительно превосходила ту, которую проповедовали греческие и египетские мудрецы и философы. Мудрости, в основе которой лежали более реалистичные представления о сущности Мира, Бога и Людей.

БИТВА ЗА ТАНАИС.

Историю походов Александра Македонского мы изучаем главным образом по его столкновениям с греками, персами и индусами, случайно или преднамеренно, упуская из виду его весьма напряжённые взаимоотношения со скифами, могущество которых даже по самым скромным оценкам явно превосходило мощь македонского войска. Александр реально ощутил это во время его похода на скифов вдоль западного побережья Чёрного моря. Еще показательней была попытка перейти Кавказский хребет, за которым обитали самые неистовые скифы, которых по ближневосточной традиции именовали народом Гога и Магога. Не помог Александру и отвлекающий манёвр, предусматривающий одновременное вторжение в Скифию с двух сторон. С юга через Кавказский хребет намеревался атаковать сам царь, а с запада, с войском ничем не уступавшим основному должен был атаковать позиции скифов, македонский полководец Зопирион. Финал данной компании был весьма трагичен. Александр был вынужден соорудить железные запоры, а войско Зопириона было истреблено скифами. Юстин на основе римских данных заметил, что Зопирион «погиб со всем своим войском и тем самым понес кару за войну, которую он опрометчиво начал против народа, ни в чем не повинного».
Что касается положения на Кавказе, то у Низами, в Поэме «Искандер-наме», читаем:

…Услыхал Искандер, славный сын Филикусов:
Повелитель! В Абхазии толпища русов…

… Тот, кого породил славный царь Филикус,
Услыхал от абхазца, как пламенен рус,
Из аланов и арков полночным отрядом
Вся страна сметена, словно яростным градом.
И враги всю Дербентскую заняли высь,
И до моря по рекам они добрались.
Правосудье не наше в душе храбрецов,
Отберут все товары они у купцов.
Покоривши наш край, в своём беге угрюмом,
Завладеют они Хорасаном и Румом!

Не удивительно, что узнав о наличии у причерноморских русов такого грозного войска, Александр, по мнению большинства мифов ему посвящённых, спешно построил «великую стену», а сам двинулся в обход Каспия, где ему суждено было столкнуться с отрядом местного «русского князя», - Кинтала.

Неудачная компания против скифов напомнила Александру столь же неудачный поход его отца Филиппа. Помнил он и о печальном опыте величайших полководцев древности Кире и Дарии, не сумевших вести войну со скифами. По этой причине последние свои надежды сын Амона возлагал на восточный обходной манёвр. Цель его заключалась в том, что пройдя сквозь империю персов он смог бы вторгнуться в пределы Скифии с восточной стороны, где по мнению его учителя Аристотеля и находился центр земли с источником вечной молодости и священной рекой Танаис, ставшей недостижимой целью для величайшего полководца древности. Других способов достижения поставленной цели у Александра не было, и потому с неистовством свойственным только ему он стал прокладывать дорогу к мнимым истокам Танаиса и Аракса. И вот через два года упорных боёв и сражений, он достиг границ Средней Азии и берегов реки, которую он скоропалительно назвал тем самым Танаисом, который хранил тайну божественной триады.
По свидетельству Руфа, здесь он встретился с послами скифов-амбиев. «Царь беседовал с ними милостиво и послал к европейским скифам одного из друзей, по имени Пенда (у других: Берда), передать им, чтобы они не переходили без его разрешения границу своей области — реку Танаис. Ему же было поручено ознакомиться с характером страны и посетить скифов, живущих на берегах Боспора. Царь же выбрал на берегу Танаиса место для основания города-крепости для удерживания как уже покоренной территории, как и той, куда он намеревался проникнуть».
Скифия была против сооружения Александром крепостей на своих южных рубежах. По свидетельству всё того же Руфа:
«Царь скифов, держава которого простиралась тогда по ту сторону Танаиса, считал, что город, основанный македонцами на берегу реки, для него ярмо на шее. Поэтому он послал брата по имени Картасис с большим отрядом всадников разрушить этот город и далеко отогнать македонское войско от реки. Танаис отделяет бактрийцев от скифов, называемых европейскими. Кроме того, он является рубежом Азии и Европы. Племя скифов, находясь недалеко от Фракии, распространяется на восток и на север, но не граничит с сарматами, как некоторые полагали, а составляет их часть. Они занимают еще и другую область, прямо лежащую за Истром (Дунаем), и в то же время граничат с Бактрией, с крайними пределами Азии. Они населяют земли, находящиеся на севере; далее начинаются дремучие леса и обширные безлюдные края; те же, что располагаются вдоль Танаиса и Бактра, носят на себе следы одинаковой культуры».
Скифские государства того времени простирались от берегов Рейна до Алтая, и по свидетельствам современников имели немало черт одинаковости культур и нравов, что все больше подтверждают современные историки и археологи. Не являлась исключением из правил и среднеазиатская империя скифов, которую македонцы (а вслед за ними и весь остальной мир) приняли за скифскую метрополию.
К моменту начала военных действий скифов во главе с Картасием, Александр уже был готов к форсированию Танаиса (Аму-Дарьи), ему нужен был лишь повод, который не заставил себя долго ждать. За три дня македонцы связали 12 тыс. плотов для переправы конницы и фаланги. Легко вооруженные воины готовились переправляться на мехах. На другом берегу горели вражеские костры, царь по ним угадывал численность скифов. Никогда, с момента своих первых сражений и побед он не испытывал такого волнения. Здесь в Средней Азии должна была реализоваться цель всей его жизни. Македонский царь считал, что он стоит на пороге Европы. Обращаясь к своим соратникам, он заявил:
«Если же мы перейдем Танаис и покажем кровавым избиением скифов, что мы повсюду непобедимы, кто после этого будет медлить с выражением покорности нам, - победителям Европы?». Победа над среднеазиатской Скифией, вернее над отрядом Картасия, символизировала для Александра Македонского, ничто иное как покорение Европы. Жребий брошен и македонцы перешли Танаис. Их столкновение со скифами закончилось жестоким поражением последних, так и не сумевших найти эффективные способы борьбы с македонской фалангой. По данным Арриана, в битве у Танаиса погиб князь скифов Сатрак. Скифы потеряли полторы тысячи убитыми и полтораста пленными. Данное поражение конечно же не было роковым или решающим. Ведь незадолго до этого, Спитамен разгромил войско под предводительством Менедема, в котором было убито более двух тысяч македонских пехотинцев и около трёхсот всадников. Тем не менее, Скифия, а вместе с ней и вся Азия ощутили силу и мощь македонской фаланги. Война не сулила лёгкой победы ни одной из сторон, а потому скифы вынуждены были пойти на переговоры.

Александр Македонский на поле боя. (Древнерусский лубок)
«Около 20 скифских послов, проехав по своему обычаю через лагерь на лошадях, потребовали доложить царю об их желании лично передать ему свое поручение. Впустив в палатку, их пригласили сесть, и они впились глазами в лицо царя. Вероятно, им, привыкшим судить о силе духа по росту человека, невзрачный вид царя казался совсем не отвечающим его славе. Скифы, в отличие от остальных варваров, имеют разум не грубый и не чуждый культуре. Говорят, что некоторым из них доступна и мудрость, в какой мере она может быть у племени, не расстающегося с оружием...
Память сохранила даже содержание речи, с которой они обратились к царю. Может быть, их красноречие отличается от привычного нам, которым досталось жить в просвещенное время, но если их речь и может вызвать презрение, наша правдивость требует, чтобы мы передали сообщенное нам, каково бы оно ни было, без изменений».
Речь перед Александром в 329 г. произнес самый старший из послов: «Если бы боги захотели величину твоего тела сделать равной твоей жадности, ты не уместился бы на всей земле; одной рукой ты касался бы востока, другой запада, и, достигнув таких пределов, ты захотел бы узнать даже о том, где расположен очаг божественного света. Ты желаешь всего, даже того, чего не можешь захватить. Из Европы устремляешься в Азию, из Азии в Европу; если тебе удастся покорить весь людской род, то ты поведешь войну с лесами, снегами, реками и дикими зверями. Что еще?».
Посол этим указывал, что Скифия сталкивалась с устремлениями Македонского и в Европе и в Азии, ощущала его тягу захватить евразийское пространство с центром у Танаиса. Но самое главное, то, что он был знаком с желанием Александра найти очаг божественного света. При этом скифский посол не опроверг того, что этот очаг находится в скифских пределах и даже дал понять, что достичь его сможет лишь тот кто сумеет одолеть бескрайние леса, снега и реки, т.е. сумеет дойти до внешнего моря, под которым подразумевается Северный Ледовитый океан. Далее в иносказательной форме он предостерёг Александра от глубоко ошибочных намерений перестроить мир по своему замыслу и пониманию, в то время как современные историки именно эти его деяния называют великим благом для народов Азии. В частности, скифский посол, сказал:
«Разве ты не знаешь, что большие деревья долго растут (здесь речь идёт о древних империях, в том числе и персидской, - А.Л.), а выкорчевываются за один час? Глуп тот, кто зарится на их плоды, не измеряя их вышины. Смотри, как бы стараясь взобраться на вершину, ты не упал вместе с сучьями, за которые ухватишься. Даже лев однажды может стать пищей для крошечных птиц; ржавчина поедает железо. Ничего нет столь крепкого, чему не угрожала бы опасность даже от слабого существа...
Откуда у нас с тобой может взяться вражда? Никогда мы не ступали ногой на твою землю. Разве в наших землях нам не позволено быть в неведении, кто ты и откуда пришел? Мы не можем никому служить, и не желаем никем повелевать...
Знай, нам, скифам, даны такие дары: упряжка быков, плуг, копье, стрела и чаша. Этим мы пользуемся в общении с друзьями и против врагов. Плоды, добытые трудом быков, мы подносим друзьям; из чаши вместе с ними мы возливаем вино богам; стрелой мы поражаем врагов издали, а копьем — вблизи. Так мы победили царя Сирии, а затем царя персов и мидийцев и благодаря этим победам перед нами открылся путь вплоть до Египта...
Ты хвалишься, что пришел сюда, чтобы наказать грабителей, а сам грабишь все племена, до которых дошел. Лидию ты занял, Сирию захватил, Персию удерживаешь, бактрийцы под твоей властью, индов ты домогался; теперь протягиваешь жадные и ненасытные руки и к нашим стадам. Зачем тебе богатство? Оно вызывает только больший голод. Ты первый испытываешь его от пресыщения; чем больше ты имеешь, тем с большей жадностью стремишься к тому, чего у тебя нет. Неужели ты не помнишь, как долго ты задержался в Бактрии? Пока ты покорял бактрийцев, начали войну согдийцы. Война для тебя рождается из жажды побед и завоеваний. На самом деле, будь ты даже самым великим и могущественным человеком, никто, однако, не захочет постоянно терпеть над собой власть чужестранного господина...
Если же ты осмелишься перейти Танаис и вторгнуться в пределы Скифии, тогда то ты узнаешь всю необъятность наших просторов; скифов же ты никогда не настигнешь. Наше презрение к богатству будет быстрее твоего войска, везущего с собой добычу, награбленную у стольких народов. В другой раз, думая, что мы далеко, ты увидишь нас в своем лагере. Одинаково стремительно мы преследуем и отступаем. Я слышал, что скифские просторы даже вошли у греков в поговорки. А мы охотнее бродим по местам пустынным и не тронутым человеческой алчностью, чем по городам и плодоносным полям. Знай же наше дикое могущество!…
Поэтому крепче держись за свою судьбу. Она с лёгкостью ускользнёт от тебя, и не сможешь удержать её насильно. Со временем ты лучше поймешь пользу этого совета, чем сейчас. Наложи узду на свое счастье: легче будешь им управлять. У нас говорят, что у счастья нет ног, а только руки и крылья: протягивая руки, оно не позволяет схватить себя также и за крылья...
Наконец, если ты считаешь себя богом, ты сам должен оказывать смертным благодеяния, а не отнимать у них добро, а если ты просто человек, то помни, что ты всегда им и останешься. Глупо думать о том, ради чего ты можешь забыть о себе. С кем ты не будешь воевать, в тех сможешь найти верных друзей. Самая крепкая дружба бывает между равными, а равными считаются только те, кто не угрожает друг другу силой.
Не воображай, что побежденные тобой — твои друзья. Между господином и рабом не может быть дружбы; права войны сохраняются и в мирное время. Не думай, что скифы скрепляют дружбу клятвой: для них клятва в сохранении верности. Это греки из предосторожности подписывают договоры, призывают при этом богов; наша религия — в соблюдении верности. Кто не почитает людей, тот обманывает богов.
Никому не нужен такой друг, в верности которого сомневаешься. Будь нашим другом, и ты будешь иметь в нас самых надёжных стражей порядка в Азии и в Европе; если бы нас не отделял Танаис, мы соприкасались бы с Бактрией; за Танаисом мы населяем земли вплоть до Фракии; а с Фракией, говорят, граничит Македония. Мы соседи обеих твоих империй, подумай, кого ты хотел бы в нас иметь, врагов или друзей».
Скифские послы серьёзно озадачили Александра. Он полагал, получить почести достойные не только великого царя, но и бога, как это было в Малой Азии и в Египте, на самом же деле, скифы воспринимали его как ненасытного разбойника. Он не смог возвыситься в их глазах, он не мог вести с ними тотальную войну, он не мог требовать и угрожать. Единственным разумным выходом из создавшегося положения, было заключение мирного договора. Но на каких условиях? И как быть с мечтой позвавшей его в столь далёкие края? Александр не находил ответы на эти вопросы, а потому весьма дипломатично ответил послам, «что он воспользуется и своим счастьем, и их советами, последует велению судьбы, которой доверяет, и их совету — не поступать безрассудно и дерзко».
К сожалению, у нас нет возможности с достаточной точностью реконструировать результаты переговоров Александра со скифами, однако несколько весьма важных выводов сделать можно.


МИРНЫЙ ДОГОВОР СО СЛАВЯНАМИ.

С древнейших времён, ни в Древней Руси, не за её пределами никто и никогда не сомневался в том, что скифы, сарматы, славяне и русы, это различные этнонимы одного и того же народа, издревле обитавшего на огромных пространствах от Атлантики, до Тихого океана. Нам известно великое множество, самых разнообразных доказательств данного утверждения, одно из которых связано с именем Александра Македонского. Точнее будет сказать, с именами великих поэтов востока, таких как Низами, Бируни или Навои, описавших славные подвиги Искандера (Александра Македонского) и не менее славные подвиги русов, так в исламском мире называли тех, кого греки до поры до времени именовали скифами и тавроскифами.

Впрочем, по свидетельству восточных поэтов, масштабной войны между Искандером (Александром) и русами (скифами) не было. Были стычки перед строем один на один. Чудеса отваги проявляли бойцы с обеих сторон. И был последний бой, в котором войско удельного скифского князя Кинтала было всё-таки побеждено Искандером.

…И от выкриков русов, от криков погони,
Заартачившись, вздыбились румские кони.
Кто бесстрашен, коль с ним ратоборствует рус?
И Платон перед ним не Платон – Филатус.

Но румийцы вздымали кичливое знамя
И мечами индийскими сеяли пламя…
…………………………………………………..

…Шаха русов позвал вождь всех праведных сил
И на месте почётном его усадил
Вдел он в ухо Кинтала серьгу – «Миновала,
Он сказал, – наша распря, ценю я Кинтала».
Пленных всех он избавить велел от оков
И, призвав, одарил – был всегда он таков…

…Сговорившись о дани, могучий Кинтал
В ожерелье, в венце в свой предел поспешал.
И, вернувшись в свой город, не знавший урона,
Вновь обрадован был всем величием трона…

…Искандер новой славой увенчанным стал,
Испытал пораженье могучий Кинтал…

Одолев Кинтала, Александр одержал пожалуй самую важную победу в своей жизни. Он фактически открыл дверь в Скифию. Он пересёк Танаис, границу миров, за которую не смел ступить даже сам Либер (Дионис). Казалось бы всё способствовало величайшему триумфу. Но всё это лишь казалось. На самом деле всё было немного иначе. Скифы по достоинству оценили силу македонского войска, но не сочли её за решающий аргумент в вышедшем на совершенно новый качественный уровень противостоянии не просто двух держав, а двух великих миров. Как это было уже не раз, они не дрогнули перед лицом могущественного и алчного завоевателя, всецело полагаясь на правоту своего положения, как перед богами, так и перед людьми. Скифы в доступной форме смогли объяснить Александру всю несостоятельность его планов по завоеванию Скифии, в пределах которой располагался, столь желанный для него, очаг божественного света и священный Танаис.
Взвесив все за и против, великий македонский царь, решил не искушать судьбу и пойти на заключение со скифами мирного договора. Без тени сомнения можно говорить о том, что для Александра это было очень непростое решение. Ведь совсем недавно он угрожал скифам самыми жестокими репрессиями.
Так, А.А. Бычков приводит фрагмент одного из текстов таких посланий: «Во времена же Александра Македонского, сына Филиппова, княжили у словен три князя: первый – Великосан, второй – Асан, третий – Авенхасан. И послал Александр Македонский к князьям словенским грамоту, желая владеть словенским народом» (БМЛ, с. 30). Далее приводится текст этой грамоты 333 года до н.э., писаной золотыми буквами: «Под державою моей и богов наших Аполлона, Марша и Юпитера, такожде и богинь Вендеры, Венусы и Артемиды, великому князю Асану, и славному князю Афесхасану, и премудрому князю Великосану, самодержцем Российским. Аще Богом и Богиням нашим и мне не покоритеся, и аз пришед, землю вашу попленю, а вас мечем моим под высокую руку мою подклоню».
Так начинались дипломатические отношения между македонцами и скифами. Однако после неудачной попытки вторгнуться в пределы Скифии через Кавказский хребет, Александр отправляет скифам новую грамоту, в которой признаёт их власть на всём пространстве между Балтикой и Каспием. Данная уступка в то время казалась ему не существенной. Ведь он ещё надеялся пройти к источнику божественного света через восточные земли Скифии.
В варианте предлагаемом А.А. Бычковым, текст этой грамоты даётся в следующем виде: «Александр, царем царь, и над царями бич Божий, презвитяжный рыцарь и всего света обладатель, к непокоривым яростный меч и страх, всего света честнейших над честнейшими в дальном расстоятельном и незнаемом крае вашем от нашего величества честь и мир и милость вам и по вас храбросердому народу словенскому, князем и владельцем от моря Варяжского и даже до моря Хвалимского, дебелым и милым моим: храброму Великосану, мудрому Асану, счастному Авесхасану вечне поздравляю, яко самих вас любезно лицеем к лицу целую сердечнее приемлю, яко други по сердцу моему, и сию милость даю вашему величеству, аще каковой народ веселится в пределах вашего княжения от моря Варяжского до моря Хвалимскаго, да будет вам и роду вашему подлежими вечной работе, но иныя же пределы отнюдь да не вступит же нога ваша. Сие же достохвальное дело замкнено нашим листом и подписано царскою высоко державною правицею за природным нашим государским златокованым гербом привещенным. Дано нашей части в вечность в месте нашего предела в велицей Александрии изволением великих богов Марша, Юпитера, и богини Минервы и Венусы, месяца примоса начальнейшаго дня» (БМЛ, с. 32).
Бычков указывает и на то обстоятельство, что на данной грамоте имелась собственноручная приписка Александра Македонского. Она шла поверх текста и гласила: «Мы, Александр, царь царем и над царьми бич, сын великих богов Юпитера и Венуса на небе, земски же Филиппа сильного царя и Олимпиады царицы, нашею великодержавною правицею утвердил вечне».

Древнерусские изображения Александра Македонского
Несколько иначе выглядит грамота Александра, дарованная скифам (славянам), после того как окончательно рухнула надежда македонского царя на обретение источника божественного света. В изложении А.А. Бычкова она звучит так: «Мы, Александр, Филиппа короля Македонского, монарх, в образе козла изображаемый, сын Юпитера, чрез Нектанаба предзнаменованный, собеседник брахманов и деревьев, Солнца и Луны, покоритель королевств Персов и Мидян, повелитель мира от восхода и до захода Солнца, от юга и до севера. Просвещенному роду славян и их языку от нас и наследников наших, которые после нас будут править миром, милость, мир и приветствие. За то, что вы нам всегда надежно помогали, искренни в верности и в бою решительны были, помощники наши, воинственные и крепкие, мы даем и жалуем вам свободно и на вечные времена всё пространство земли от севера до пределов Италии на юге, чтобы никто не смел здесь пребывать, поселяться или оседать, кроме ваших родичей. И если кто-нибудь другой будет здесь обнаружен, то будет вашим рабом и потомки его рабами ваших потомков.
Дано во вновь основанном нами городе, основанном на Великом Ниле, реке Египта, в 12-й год правления нашего, с согласия наших богов Юпитера, Марса и Плутона и великой богини Минервы. Свидетелем чего был наш знаменитый Аналектус, наш локотер, и другие 11 князей, которые, если мы умрем без потомства, будут наследовать нам и повелевать всем миром».
Здесь мы видим несколько иной подход к определению границ Великой Скифии. Александр раздвигает их от крайних северных пределов вплоть до Италии, т.е. практически на всю территорию Азии и Европы севернее сороковой параллели. Такой передел мира явно ущемлял амбиции и интересы македонского царя, но тем не менее он вынужден был сделать этот шаг. Но ради чего, или во имя чего?
Мы ещё вернёмся, к обсуждению данных вопросов, но прежде отметим тот необъяснимый факт, что дипломатическая переписка Александра Македонского со скифами (славянами) целиком и полностью изъята из научного оборота. Историческая наука, на всём протяжении своего существования никогда не знала случаев тотального изъятия и уничтожения легендарной истории какого либо народа, за исключением славян. У любого народа и любого государства есть культ почитания легендарных героев. Нет этого культа только в русской истории. Хотя, и это следует отметить особо, нет такого народа на земле, который бы мог хотя бы условно соперничать с русским народом по разнообразию и богатству легендарной истории. Вплоть до XVII века данный факт не подлежал обсуждению и тем более сомнению. Но ничто не вечно. Попытка втиснуть русскую историю в канву европейской истории привели к утрате громаднейшего пласта национальной истории, в том числе и всего того, что изложено на страницах многочисленных славянских «Александрий», где мы в частности находим и свидетельства о дипломатической переписке Александра Македонского со славянами (скифами). Причём факт этот не подвергался сомнению, в том числе и в среде национальных учёных. В частности, М. В. Ломоносов писал, что хотя «…многим о грамоте, данной от Александра Великого славянскому народу, повествованье … невероятно кажется, … однако об ней тем упоминаю, что, кроме наших новгородцев, и чехи оною похваляются» [16, стр. 19-26; 17, стр. 89]. Из древних российских летописателей так сообщал об этом Иоаким, первый епископ Новгородский и Псковский, живший при Владимире Святославовиче в XI веке: «А во время Александра Македонского у славян царствовали три князя – Великосан, Асан, Авенхасан. Перед своим походом на Восток им послал свою грамоту, написанную золотыми буквами, Александр Македонский:
«…Под державою моей и богов наших Аполлона,
Марша и Юпитера, такожде и богинь Вендеры,
Венусы и Артемиды, великому князю Асану и
Славному князю Афес хасану и премудрому князю
Великосану, самодержцам Российским: Аще богам
И богиням нашим и мне покоритеся, и аз
пришед, землю вашу попленю, а вас мечем моим
под высокую мою руку подклоню…"

В XVII веке в некоторых русских рукописях царь Александр Македонский оказывается удалым русским витязем. В конце XVII века в исторических сочинениях святого Дмитрия Ростовского подробно и обстоятельно повествуется о славяно-русском народе, как военном союзнике Александра Македонского и его отца Филиппа. Здесь же описываются «привилегии, вольности и земли… [данные славянам Александром] в грамоте, … златом писаной в Александрии пред Рождеством Христовым триста десятого лета…».
Как видим и известные религиозные деятели не подвергали сомнению факт наличия дипломатических связей между македонцами и славянами (скифами). Не сторонилась этого факта и национальная государственная элита. В этом контексте весьма любопытно мнение императрицы Екатерины Великой, которая в своих «Записках касательно Российской истории», писала: «16. Сказывают, будто русы Филиппу Македонскому, еще за триста десять лет до Рождества Христова, в войне помогали, тако ж и сыну его Александру, и за храбрость от сего грамоту, золотыми словами писанную, достали, которая будто в архиве султана Турецкого лежит. Но понеже архивными бумагами бани султанские топят, то вероятно, что и сия грамота к тому же давно употреблена, буде тамо лежала» (ИМП, с. 168).
О грамотах дарованных Александром Македонским народу славянскому (скифскому) было известно не только на Руси. Их тексты в той или иной форме известны были во всех без исключения славянских государствах, где они имели статус официальных легендарных источников. Наибольшей популярностью эти грамоты пользовались в Польше. Характерным примером может служить текст одной из грамот приводимых Марцином Бельским в своей книге «Хроники всего мира» (1551), где сказано:
«Мы, Александр, сын Верховного бога Юпитера на небе и Филиппа, короля Македонского на земле, повелитель мира от восхода до захода солнца и от полудня до полночи, покоритель Мидийского и Персидского королевства, Греческих, Сирийский и Вавилонских и т.д. Просвещенному роду славянскому и его языку милость, мир, уважение и приветствие от нас и от наших преемников в управлении миром после нас. Так как вы всегда были с нами, в верности искренни, в бою надежны и храбры и всегда неустанны были, мы жалуем и свободно даем вам навечно все земли от полунощного моря великого Ледовитого океана до Итальянского скалистого южного моря, дабы в этих землях никто не смел поселяться или обосновываться, но только род ваш, и если бы кто-нибудь из посторонних был здесь обнаружен, то станет вашим прислужником со всем своим потомством навеки…».
Мы могли бы привести ещё множество других вариантов грамот Александра Македонского дарованных славянам, но все они лишь повторят уже известный нам факт, согласно которому славяне, как никакой другой народ древности был возвышен Александром Великим, как за его воинскую доблесть, так и за какие-то другие деяния, нам пока не известные.

ТАЙНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ.

Примерно к 328 году до н.э. Александр понял, что на основе греческой научной мысли и греческой философии ему не удастся овладеть божественной триадой, в состав которой помимо тайны бессмертия, входят совершенные знания и совершенное оружие. Данное обстоятельство расценивалось Александром, не иначе как крушение всех целей и идеалов на достижение которых было потрачено огромное количество сил и средств. Однако македонский царь был ни из тех людей, которых можно было остановить на пути продвижения к заветной мечте, ради которой он мог принести любые жертвы, включая гордость и честолюбие. Легендарный источник божественного света, спрятанный на берегах Танаиса и обещавший открыть ему тайну бессмертия манил к себе, заставляя пренебречь опасностями и невзгодами. Однако путь к заветной цели преграждали суровые скифы, надёжно защищавшие священную землю своих предков от посягательств иноземцев и иноверцев.
Правда, в результате метаморфозы происшедшей с Александром, он уже не мог рассматриваться как иноверец, а по тексту договоров со славянами он был уже другом и союзником, а не заурядным иноземцем. Всё это позволило ему совершить беспримерное путешествие к очагу божественного света, которое нашло самые разноплановые трактовки на страницах многочисленных древнеславянских «Александрий».
По обобщённой версии можно судить о том, что в это путешествие к берегам Танаиса, в страну Божественного света Александр отправился в сопровождении всего лишь 360 своих соратников, а проводником был скифский мудрец Матун. Начальным пунктом путешествия были низовья Дона, где хранился легендарный камень Адама, при помощи которого можно было найти заветную землю Бога. Этот камень, недоступный простым смертным, всё-таки дался в руки Матуна, и своим светом чётко указал направление на север, т.е. «прямо по солнцу, когда оно восходит по правую руку». Царь и его свита безропотно последовали за мудрецом, туда, где хранилась величайшая тайна человечества.

Александр Македонский на барельефе Дмитровского собора во Владимире.
Не лёгким был этот путь, однако Александру и его спутникам удалось преодолеть его. Добравшись до Священной земли , царь отправил Матуна на поиски источника вечной жизни, а сам остался в лагере. Путеводителем мудрецу служил всё тот же камень, некогда вынесенный Адамом из Рая. По древнему поверью он, как и чаша Грааля, хранил в своей памяти информацию о земле из которой он был вынесен, а потому при приближении к ней, должен был оповестить об этом слух и зрение своего хозяина. Вот этот то камень, и воспылал своим чудесным свечением, и указал место нахождения источника вечной молодости, который как выше было указано находился в том самом месте откуда был изгнан Адам.

Александр Македонский на грифонах (барельеф, Армения)
Однако возвратившись в лагерь, мудрец не рассказал о своей находке царю. Тогда Александр сам отправился на поиски этого волшебного места, но как любой смертный был остановлен двумя удивительными людьми, чьё одеяние во многом напоминало птичье оперение. Птицы-люди, или крылатые ангелы, указали царю на недопустимость его непомерных амбиций и предупредили, что вместо обретения вечной молодости он, глубоко погрязший в грехах человек, может обратиться в обыкновенный прах. Один из ангелов, обратился к нему с такими словами:
«Ступай назад! Ибо земля на которой ты стоишь, принадлежит одному Господу. Уходи скорее прочь, о дерзкий, и да не ступит более твоя нога на эту Благословенную землю».
Александр не мог ослушаться указаний посланников Бога и немедленно покинул Священную страну, оставив после себя лишь жертвенник посвящённый Всевышнему Богу. Античные историки и географы единодушно считали этот жертвенник, вполне реальным объектом и чаще всего помещали его на территории России. А если быть более точным, то на берегах Дона, ближе к его истокам. По некоторым данным, жертвенник этот был построен в виде башни на которой возвышалась колонна с надписью оставленной самим Александром и гласящей: «Кто придёт на это место и кто захочет переправиться через море Мрака, пусть знает, что я первым усмирил его».
У нас нет реальной возможности привести анализ всех мифов и преданий повествующих о тайном путешествии Александра в страну Божественного света. Гораздо большее значение в разрезе данной работы имеют свидетельства и факты, повествующие о том, что всю свою короткую жизнь македонский царь посвятил достижению одной единственной заветной цели, неразрывно связанной с рекой Танаис, которая должна была открыть ему самые сокровенные тайны. Что касается сражений и побед, то они были лишь ступеньками к достижению данной цели. Цели реализация которой могла быть осуществлена лишь посредством обладания легендарным камнем Адама или чашей Грааля, которая указывала Александру, как и впоследствии Иосифу Арифамейскому, направление в страну Божественного света. Иосифу выполнить данную задачу не удалось. А что касается Александра, то большинство мифов в той или иной форме повествуют о том, что македонский царь был весьма близок к соприкосновению с великой тайной, но она так и не далась в его руки. Причём по воле самого Всевышнего, которого Александр объявил своим истинным отцом ещё в Египте.
К сожалению Александр воспротивился воле Бога, и вернувшись в Вавилон отдал приказ о подготовке нового похода против скифов, за что и был лишён жизни в расцвете сил. Вслед за Александром этот мир покинул великий Аристотель, веривший в священный Танаис и страну божественного света на его берегах ничуть не меньше чем его духовный воспитанник. После смерти этих двух величайших людей, на время утихли страсти вокруг священного Танаиса и камня Адама (Грааля), до той поры пока в мир не явился истинный сын Божий, а не тот царь царей который сам себе присвоил это имя.